– Нечаянно. Неудобно стоять…
– Да что ты? Вась, ты чокнутая? Наверняка доктор не шутил. Вымыл бы я эту посуду, – с сожалением сказал он, видя расстроенное лицо девушки. Он подошёл к ней, приподнял за талию над полом и перетащил на диванчик. – Сиди, Бога ради.
– Сиди. Не хочу я сидеть. Не умею. Надо яблоню допилить, траву окосить, машиной твоей заняться. Я костыли просила. Не дали.
– Запчасти ещё не пришли. С травой ничего не случится, а яблоню я спилю. Костыли тебе не помогут. Через три дня сможешь сама передвигаться.
– Ты не умеешь пилить, – в запале крикнула Васька. Не могла она сидеть на месте. В голову лезли мысли, а физический труд спасал от них.
– Ты научишь. Кто-то должен научить меня быть не рохликом. Я ж не умею даже запаску поставить.
– Чего её ставить? Фигня, – она махнула рукой.
– Для тебя – фигня, для меня – тёмный лес. Хватит ныть. Чего такая вредная? Не выспалась?
В ответ раздался хохот, почти истерический со слезами. Васька никак не могла успокоиться. Стоило ей глянуть на обескураженное лицо Гоши, как смех начинался заново.
– Чего? – недоумевал он, подбирая осколки миски с пола. – Я храпел что ли?
– Всю ночь. Без остановки, – с перерывами на вдох сказала Васька и прижала ладони к щекам. – Я думала, стёкла вылетят.
– Извини. Я не знал, что храплю. Разбудила бы. Тебя отнести в комнату?
– Сама дой…
– Помечтай. Сказано не вставать, значит, не вставать. Три дня, Вась. Всего три дня.
– Три дня унижения, – вспыхнула она, представив, что как-то надо добираться до ванны и туалета. В голове всё выглядело ужасно, чего уж говорить о реальности.
– Знаешь, я, может, и не силён в инструментах и прочих жизненно-важных вещах, но друзей не бросаю. Меньше думай, – посоветовал он, подхватывая её на руки. – Жизнь щедра на сюрпризы.
– Мне неудобно. Я привыкла сама, – смутилась она. – Мне нужно в туалет. Ты и штаны с меня снимать будешь?
– Если надо и попу подотру, – улыбнулся он. Брезгливостью Гоша не страдал.
– Спасибо. Я сама.
Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько униженной. Чужой человек нёс её в уборную. Он совершенно спокойно посадил Ваську на унитаз и вопросительно посмотрел.
– Что? – буркнула она, глядя снизу-вверх, как нахохлившийся птенец на злую мамку.
– Штаны снять?
– Нет. Уйди, пожалуйста, и дверь прикрой.
– Ладно. Зови.
Улыбаясь, как довольный кот, Гоша вышел, а Васька пыталась переварить ситуацию. С каждой минутой ей становилось всё хуже. Разболелся живот от долгого терпения. С горем пополам она стянула штаны, не вставая с унитаза, и стыдливо закрыла глаза, отпуская ситуацию на самотёк. Звуки оглушили даже её. Чем тише она пыталась сделать примитивное дело, тем звонче получалось.