– С твоей помощью. Я помню, – нахмурилась девушка и перелезла со стула на диванчик, рассчитанный на двух человек или на неё одну вместе с ногой.
– Поэтому максимальный покой. Ты откроешь фестиваль за отца. Не сможешь ты, поедет он, – дядя Гена кивнул на Гошу.
– То есть я здесь застрял на неделю? – фыркнул Аллигатор, не планировавший светиться на общественных мероприятиях.
– Или на две. Как получится, – серьёзно ответил Мизинчик, поднимаясь со стула. – Отвечаешь за неё головой. Если рана нагноится, убью тебя и прикопаю там, где никто не найдёт.
– Уже боюсь. Если я и останусь здесь, то лишь потому, что Васе нужна помощь, а не из-за ваших угроз.
Мизинчик ухмыльнулся, поцеловал Ваську в макушку и ушёл, помахав рукой. Он был доволен. Рохлик ему понравился. Слова Федьки подтвердились.
После ухода опекуна, Гоша выждал немного, а потом спустился, чтобы закрыть ворота. Он мог бы пойти и следом, но тогда обязательно высказался бы насчёт того, кто и чего должен делать в жизни. Зараза-змейка испортила всё на свете. Нет, конечно, он сам виноват, но она тоже постаралась сверх меры. Разговор об автосалоне всколыхнул фибры журналистской души. Аллигатору не хватало суеты, скоростной редакционной центрифуги, мероприятий, забористых статей. Это была его жизнь, и он сам её отнял у себя, променяв на Джорджию, которая просочилась под кожу и постоянно выпускала ядовитые иголки. Мысль отсидеться недельку в деревне не пугала. Васька чем-то напоминала Сэма, который в отличие от брата умел и дрова колоть, и слегка разбирался в машинах, и вообще знал много всего житейского, что прошло мимо Гоши, жившего словом. Задвинув засов, постоялец задумчиво оглядел «Чайку», не веря, что она на ходу. Машина напоминала памятник, причём великолепный. Отстранённый от дела журналист с лёгкостью представил себе фестиваль, гордое шествие ретро-автомобилей, толпы людей, вспышки фотоаппаратов, гремящую музыку и общую атмосферу праздника. Ему даже захотелось через неделю стать частью общего безумия.
«Проколешься, обязательно проколешься, – зашипела в голове Джорджия. – Тебя узнают и твою задницу тоже».
Грохот наверху отвлёк от разговора с ненавистной интриганкой. Гоша пересёк гараж по диагонали и взлетел по лестнице на второй этаж. Возле раковины стояла Васька с виноватым видом и смотрела на разбитую миску, в которой когда-то разогревался шашлык.
– Нарочно? – спросил Гоша, решая, что сделать: то ли позвонить дяде Гене и сообщить о провале операции «Не сама», то ли скрутить Ваську и посадить на цепь.