Я не обращаю внимание на их разговор, чувствуя себя более измученной, чем когда-либо. Должно быть, я на какое-то время уснула, потому что вскоре почувствовала, как меня легко подхватывают и несут вверх по лестнице в мою комнату. Он мягко кладет меня на кровать.
— Я не думаю, что ты так плох, как говоришь, — говорю я с усталым вздохом, осторожно сажусь, стараясь опереться на мягкие подушки. — Я могла бы сама дойти.
Он хмурит брови.
— Ты ранена, Элайна, я тебе помогаю. Не принимай долг за акт доброты. Это не более чем работа.
Его слова причиняют боль, но я знаю, что он вбил себе это в голову. Работа или нет, но между нами возникает непреодолимое притяжение, и он не сможет заставить меня поверить в обратное.
— Ты второй в клане, Карсон. Ты имеешь право голоса в решениях моего отца. Мог бы легко передать работу кому-то другому и вернуться к своей жизни в Нью-Йорке, но ты остаешься здесь. Почему?
С минуту он задумчиво смотрит на меня.
— Потому что я дал слово твоему отцу, и этого достаточно.
— Это единственная причина?
Его глаза впились в мои и проложили дразнящую дорожку вниз по моему телу, игнорируя вопрос. Сбитая с толку его взглядом, я понимаю, на чем именно сосредоточено его внимание.
— Как бы привлекательно ты ни выглядела в моем халате, могу я спросить, почему ты его надела?
Я смущенно опускаю голову, стыдясь, что меня поймали.
— Наверное, хотела посмотреть, как он на мне смотрится, — я чувствую, как румянец заливает мои щеки.
С неожиданной быстротой я чувствую, как его рука поднимает мой подбородок.
— Ты сирена, Элайна. Милая и невинная сирена вознамерилась уничтожить меня и всё, против чего я, блять, борюсь.
Глядя в его яркие и угрюмые глаза, мое сердце бьется быстрее. Он впитывает меня своим сильным и непоколебимым взглядом. Связь между нами гудит на тревожном уровне.
Я всего в нескольких дюймах от его губ. Одно движение — и мы оба окажемся в другой опасной ситуации. По крайней мере, опасной для моего сердца.
Я вижу момент, когда Карсон понимает, что происходит, и он резко опускает мой подбородок и отстраняется, выглядя еще более противоречивым, чем раньше.
Чувствуя себя немного жалкой и более уязвимой, чем когда-либо, я начинаю плотнее закутываться в халат.
— Зачем сейчас прикрывать? Как будто я раньше тебя обнаженной не видел, — говорит он, а мои щеки горят еще сильнее.
— В смысле? — растерянно спрашиваю я.
— Как думаешь, кто надел тебе пижаму в субботу вечером? Тебя стошнило прямо на одежду.
Мои глаза расширяются, когда он смеется.
— Послушай, у нас обоих был долгий день, — он встает с кровати, но останавливается у двери. — Сегодня ночью твоя безопасность была поставлена под угрозу, Элайна, и я должен был быть рядом, чтобы защитить тебя.