Кувалда.
С элементом неожиданности я бью ей по челюсти, его кость ломается и свисает. Он кричит, еще больше подпитывая меня, чтобы продолжать.
— Ну что? — кричу я, грубо хватая его лицо голыми руками, наслаждаясь болью, которая видна на его ублюдском лице. — Тебе было наплевать на крики, когда ты насиловал мою мать, ты, figlio di puttana*! — я отпускаю его с силой, чуть не опрокидывая стул, на котором он сидит.
На этот раз удар я наношу молотком по руке, которая насиловала мою мать, наслаждаюсь тошнотворным хрустом кости. Затем я резко бью его грязный член, которым он ее трахал. Следующие шесть ударов — за отца, который лежал мертвым в своем кабинете, а следующие двенадцать — за сестру, единственной родственницу, которая у меня осталась, и которую я никогда не увижу из-за демонов, созданных им.
Человек держится за дорогую ему жизнь тонкой ниткой, еще один удар по голове — и для него игра окончена. Кровь сочится из каждой поры его тела, глаза распухли, а рот и челюсть полностью изуродованы.
Он неузнаваем, и все благодаря мне.
Я чувствую болезненное удовлетворение.
Снова слышу голос Винни:
— Прикончи его, Карсон. Закончи то, что он начал.
Еще несколько ударов, на этот раз кулаками, и с меня хватит. Пришло время отправить этого дьявола обратно в самые глубокие ямы ада — туда, где ему самое место.
Я вытаскиваю пистолет, целясь ему прямо в сердце, повторяя последние слова мамы, и заканчиваю работу, которую моя семья не смогла закончить в первый раз.
— Vaffengolo, ты предатель.
Я не просто прикончил его одним выстрелом, я стреляю в него до тех пор, пока весь магазин не опустеет. До тех пор, пока усталость не охватит мое тело, и я физически не смогу уничтожить его больше, чем уже сделал.
Я отбрасываю пистолет в сторону и падаю на колени. Я с ног до головы в крови этого человека. Покрыт, как боевой раскраской. Я громко рычу, не обращая внимания на других мужчин, наблюдающих за мной, выплескивая все, что я потерял, все, что я пережил, и все разочарования, которые меня мучают на регулярной основе.
С последним актом мести, оставшимся внутри меня, я поднимаю ведро с бензином со стола, выливая на его сильно избитое тело.
Передо мной мелькает смутное воспоминание.
Сожги это место. Сожги всё.
И это подпитывает мои действия, в мгновение ока пламя вспыхивает огромным огнем, заключая в себя всё, что осталось от человека.
Мои глаза не отрываются от этой сцены.
Знакомое прикосновение руки осторожно сжимает мои плечи, шепча слова, которые навсегда меняют мою жизнь.
— Добро пожаловать в семью, сынок.