Но дальше я больше не слушал, потому что отключился от ее нудного монолога. Неужели она думает, что все так просто. Покричать, поплакать, ударить что-нибудь или потрахаться?! И все?! Искалеченная душа исцелится?! Я избит этой черствой жизнью, пропитан ядом. Я испорчен и нормальным стать не смогу.
Жизнь научила одному: нельзя быть добрым, иначе тебя растопчут, как ничтожное насекомое и сотрут в порошок. Этот мир сам заставляет быть жестоким и холодным айсбергом, который способен только разрушать корабли. Поэтому от меня лучше держаться подальше. Я отравлен, и это заразно.
Просыпаюсь от жгучей боли в спине и покалывания в ногах. Проклятье, все затекло, даже пошевелиться не могу.
С шипением принимаю сидячее положение и начинаю разминать шею, улавливая доносящийся до меня запах яичницы с беконом и свежеподжаренных тостов. Теперь мой голод активно дает о себе знать, урчанием в пустом желудке.
Отправив утреннее послание о своем местонахождении надсмотрщику, плетусь на кухню.
— Иди в душ, — с ходу приказывает Эстер.
— Я хочу есть.
— Сначала душ, потом завтрак, а потом универ, — чеканит, не поворачиваясь ко мне.
— Ладно-ладно... Цербер, блин.
Ухожу в ванную комнату. Декорированное помещение во французском стиле кричит о роскоши и элегантности, от которых тошнит.
Сбрасываю всю одежду на глянцевый пол и забираюсь в кабину. Повернув шаровой кран, ободряюсь с первыми ледяными каплями, которые нагреваются и превращаются в поток расслабления. Оживаю и постепенно возвращаюсь в реальность.
День третий... что ж, посмотрим, что за испытания меня ждут сегодня.
Завернувшись в полотенце, выхожу из ванной и направляюсь в свою комнату за чистыми шмотками. А затем быстро запрыгиваю в черные джинсы и толстовку на голое тело. Не желаю никакого парфюма. Сейчас тошно от всего. Только запах сигарет придает спокойствия, а теперь вот и чистого тела. Больше нет тюремной вони. Наверное, от этого еще острее воспринимаю давно забытые ароматы роскоши.
Уже в бодром состоянии захожу на кухню. Но звуки непрерывно входящих сообщений заставляют меня поторопиться. Как-то долго я принимал душ. Масон уже ждет меня. Хватаю тост и, быстро намазав арахисовым маслом, жадно поедаю, пытаясь на ходу заморить червячка.
— Сядь и нормально поешь.
— Некогда, — бубню набитым ртом. Послав воздушный поцелуй, накидываю капюшон на влажные волосы, и отправляюсь в универ.
Без пальто холодно, но я принципиально не беру вещи Раймона. Этот засранец у меня в черном списке. Но нельзя забывать о теплой тачке друга, который при виде меня сигналит и не прекращает, пока я не оказываюсь в салоне.