Ещё до посещения атамана Драговича, Аркадий Кравченко придумал свой план. Он был безумен, но эффективен.
Неопределённый исход разговора с атаманом Кравченко всего лишь отбросил сомнения. Когда-то отец Аркадия сказал сыну, что настоящий мужчина должен уметь поступать правильно, даже если другие это не оценят.
Пришла пора ему восстановить честь казаков.
За весь день, обещанные князем сотрудники СБИ так и не появились. И энтузиазм, который ещё недавно накрыл полицейских быстро утих. Участок к вечеру уже окружили вооружённые головорезы. Телефоны разрывались от звонков с угрозами и требованиями немедленно отпустить Михаила Ильина.
Сотрудники нервничали, сооружали баррикады и вооружались. Ситуация накалялась и была ещё опаснее чем ранее с вольниками. Последние, когда также блокировали участок, были вооружены только плазмоклинками, которые в дальнем бою бесполезны. Бандитские отряды Ильина же были оснащены намного лучше. Автоматы, станковые пулемёты и даже взрывчатка. Никитин приказал всю энергию переправить на внешние щиты. Остаток рабочего дня предстояло провести в потёмках.
Алексей Никитин десять раз пытался связаться с князем, но тот не отвечал на вызовы. А на одиннадцатый и вовсе заблокировал полковника в прямой линии.
Пытаясь немного потянуть время, Никитин сдался под напором адвоката и дал разрешение на один телефонный разговор с арестантом. После беседы со своим человеком Ильин оживился и повеселел. Он стал вести себя всё более вызывающе: напевал блатные песни, некоторые куплеты которых, являлись всего на всего, зарифмованными угрозами в адрес полицейских и их семей. Один раз, вертухай не выдержал и собирался войти в клетку, чтобы избить наглеца, но к счастью, по случайности, Никитин тогда был рядом.
— Не смей! Никому даже не прикасаться к нему! Я не хочу, чтобы у его адвокатов и родственников был повод обвинять нас в побоях!
— Правильно. — мерзко подпевал ему Ильин — Держите себя в руках, мальчики. А лучше отпустите меня и все уйдёте живыми. Ну кроме вашего начальника конечно же.
— Он лжёт. — сказал Никитин, не заметив, как на мгновение дрогнул его голос — Михаил, я знаю тебя. Ты никогда не простишь тех, кто, хотя бы видел твоё унижение.
— Не пугай своих людей. Но ты прав, я их не прощу. Вся ваша контора была свидетелем и организатором этой проблемы, но не ваши семьи.
Наступила гробовая тишина. Казалось, что каждый присутствующий по ту сторону камеры, перестал дышать.
— Лёше терять нечего. Своей семьи у него нет. Отказался, чтобы нечем было на него давить, в случае конфликта с подобными мне. Но у вас то: жёны, мужья, дети. Отпустите меня и спасёте их…