Алексей просунул руку внутрь клетки и, ухватив узника за лысую голову, ударил его лицом о прутья железной решётки.
Ильин схватившись за лицо, повалился на пол и стал корчится, осыпая полковника проклятиями.
— Вы же запретили нам бить его! — возмутился вертухай.
— В случае чего, возьму всю ответственность на себя. — твёрдо заявил Никитин и блаженно улыбнулся — Как же я мечтал об этом моменте!
Когда солнце ушло в закат, ситуация ещё больше накалилась. Снаружи скопилось ещё больше людей Ильина.
— Сильно мы ему поперёк горла, а? — самодовольно произнёс майор Гаврилов, наблюдая через окно за всё прибывающими головорезами.
— Не только ему. — ответил Алексей Никитин — Михаил мало того, что на довольствии Долгорукой, так ещё и тесть Ченкова.
— Ого. — изумился Гаврилов — Жирно для уголовника. И это мягко сказано.
— На этот раз от боя уклониться не выйдет. — произнёс полковник и его слова звучали, как приговор — Может статься, что это конец.
На удивление Алексея, майор отнёсся к предупреждению легкомысленно. Он отмахнулся так, словно прогонял назойливую муху и снова сосредоточил внимание на происходящем за окном.
— Это должно было случиться, Алексей Григорьевич. Сколь верёвочке не виться, а конец всегда один. Мы итак слишком лобызались перед всей этой гнилью. Что бы прижать одного подонка, шли на сделки с двумя другими. Наконец-то всё закончится.
— Ты уверен, что рад этому? Ильин ублюдок, но он прав в одном: я не боюсь, потому что мне не за кого боятся. А у вас у всех есть семьи.
Гаврилов задумчиво опустил взгляд и лишь на мгновенье на лице отразилась лёгкая тоска.
— Я уже не молод, но моей дочери всего лишь год. У жены это поздний ребёнок. Я хочу, чтобы она жила, но не знаю будет ли он счастлива в мире, который существует сейчас и будет существовать после. Экономика стагнирует. Всё больше народа переезжает в трущобы, освобождая жилплощади улья. Для меня будет преступлением обречь моего ребёнка на существование в этом мире.
Майор повернулся к Никитину.
— Алексей Григорьевич, разрешите последнюю просьбу?
— Да.
— Пообещайте, что Ильин не выйдет на свободу, если ситуация окажется безвыходной. То есть, свободы мы его итак лишили я к тому…
— Я понял. Не беспокойся. Живым Ильин не покинет этого участка. Мы итак слишком долго выкручивались, оставаясь в рамках закона.
Он не врал. Полковник уже давно пришёл к выводу, что когда он арестовал Ильина, то переступил черту, за которой пути назад нету. Он наивно полагал, что с поддержкой князя удастся посадить давнего врага на реальный срок. Но Анненков-Барисеев кинул их едва запахло жаренным, оставив полицию самой разбираться с проблемой, в которую сам же и втянул их.