Сергей слушал отца Алексия не перебивая. Старик говорил простые вещи, в которых нет ничего запретного и казались обычной аксиомой жизни человека. Но Сергею всё равно казалось, что он приобщается к какому-то тайному знанию.
Отец Алексий вдруг вспомнил про кастрюлю с супом и прервавшись, стал разливать похлёбку по мискам.
— Я пытался убедить остальных, что это не наш путь. Мы — всего лишь пастыри, что направляют заблудшие души, но меня не слушали.
Сергей отпил суп из миски, не прикасаясь к ложке. В бульоне попадались кусочки мяса, вернее ошмётки. Священник был хорошим поваром, раз умел вкусно готовить из помоев.
— Фанатики и подпевающие им оппортунисты говорили, что выбор может быть только один: служение Богу или Сатане. А раз Церковь представляет первого, то все, кто идёт против неё, даже на словах — служат Лукавому. Никаких полумер.
Тон Алексия сменился. Спокойный, но энергичный голос тускнел с каждым словом. Очевидно святой отец воспринял случившееся тогда, как личное поражение.
— И Хозяин это позволял? — спросил Сергей — Что бы кроме него появился другой идол?
Алексий подул на горячий суп, пытаясь его остудить. Устав, священник поставил миску на стол, решив подождать пока само не остынет. А потом сказал то, что было немыслимо для Сергея. Его и без того пошатнувшийся взгляд на мир рухнул.
— Тот, кого вы называете Хозяином, на самом деле лишь катализатор. Баланс между политическими кланами. Камешек на весах, который прыгает с тарелочки на тарелочку, чтобы ни одна из них не перевесила.
— Святой отец, вы отдаёте себе отчёт…?
— Да, да, да. Отдаю.
Сергею сначала показалось, что старик немного выжил из ума, потом — что «добрый дедушка», на самом деле провокатор. Но в итоге, он принял тот факт, что отец Алексий говорит правду.
— Нашего Великого Благодетеля я знал лично ещё когда он был молодым прокурором. Неплохой мужик, кстати. Честный и неподкупный. Такой лидер устраивал всех. Для любителей «твёрдой руки» — вождь, абсолютный диктатор. Для простого люда — символ социальной мобильности. Сын повара, своими навыками, добравшийся до самого высокого чина. Для торгашей — гарант свободы рынка и частной собственности. Для консерваторов всех мастей — правитель верующий в Бога и заинтересованный в восстановлении исконно русских ценностей. Культуры и православной веры. Вот только последним этого показалось мало.
Отец Алексий снова прервался, чтобы попробовать сделать глоток из миски. Он поморщился — суп всё ещё горячий.
— Я предупреждал Святейший синод, что их авантюра ничем хорошим не закончится, но они не послушали. Столь активная клерикализация, не встретила поддержки среди населения. Но наших «истинно-верующих» это не остановило. Затем мирные демонстрации и забастовки народа сменились стачками и погромами. Вот тогда столь наглая реформация забуксовала.