Старик говорил не как учитель читающий лекцию в институте. Он вёл рассказ, как отец, что рассказывал Сергею сказки перед сном. С такими эмоциями, развёрнутой речью и глубиной, что юноша сам представил себя участником тех событий.
— Некоторые епископы одумались, но они затерялись в толпе фанатиков, требующих ещё более радикальных мер. Сопротивление народа их только разозлило, но они понимали, что не смогут завершить начатое. Даже имея поддержку Элит. Тогда знатные семьи ещё не имели личные армии наёмников, а офицеры ирийской армии отказывались стрелять в собственный народ. В полиции тоже наметился раскол. Одни считали, что приказы надо выполнять, другие, что нужно служить правосудию — самому принципу, а не указам сверху. Тогда на несогласных спустили вольников. Сопротивление народа было разрозненным и очаговым. Бунтовщиков убивали, истязали и вырезали целыми семьями, районами. Многие уцелевшие готовы были сдаться, чтобы спастись.
Алексий вдруг увидел, что миска Сергея уже пуста. Снова попробовав испить из своей, он понял, что суп даже слишком остыл и почти залпом выпил похлёбку. Сергей же молчал. Ему было очень интересно. Он терпеливо ждал, пока старый священник поест. В какой-то момент, даже подумал, что тот забыл о том, что говорил, но когда миска Алексия также опустела, он продолжил рассказ:
— С момента основания Ирия, власти не раз приходилось вкручивать гайки, жертвуя естественными правами и свободами людей для сохранения целостности государства. Но тандем аристократии, духовенства и казачества превратил железные тиски режима в кровавую мясорубку. Не желая, попасть под каток православной реформации, остатки сопротивления готовы были продать души любому, кто по обещает защиту. И тогда явился Лжемессия.
Голос отца Алексия становился всё мрачнее и грустнее. С каждым словом, он всё больше погружался в воспоминания, переживая страшные события, свидетелем которым он был. Сергей подумал, что лучше было бы прерваться, чтобы старик пришёл в себя, а то можно и инфаркт хватить. Но его любопытство взяло вверх над сопереживанием.
— Лжемессия? Про такого персонажа нам на уроках не рассказывали.
— В истории Ирия он известен под другим именем.
Сергей почти сразу догадался, кого имеет ввиду священник.
— Красный Пророк.
— Верно. — кивнул отец Алексий — Его речи были сладки для ушей, а злой ум казался безграничным. Отчаявшийся народ отрекался от Хозяина и правящих Элит, которым присягал в верности, а мятежники стали действовать организованно и сплочённо. Довольно быстро подавление восстания превратилось в полноценную гражданскую войну.