Моя голова запрокидывается назад, удивленная тем, что он бросает секс-бомбу.
— Как ты думаешь, каков ответ на этот вопрос?
Мне бы очень хотелось знать, что он обо мне думает.
Он смотрит на мой пластиковый стаканчик.
— Ты? Ни за что.
— Ну, здесь я не поддержу свою репутацию, — я смеюсь, пыхтя.
Клянусь, я никогда не видела, чтобы у кого-нибудь глаза так широко раскрывались, как у него сейчас.
— Серьезно?
Снова смеюсь, алкоголь в моем стаканчике делает меня легкой, игривой и немного сумасшедшей.
— Да, серьезно. У меня это тоже очень хорошо получается.
Я делаю еще один глоток вина для пущей убедительности, эти его зеленые глаза прожигают дыры в обнаженной коже моих плеч. Ключицы.
В зоне декольте.
Взгляд Роуди еще раз долго тянется по моим волосам, прежде чем он прочищает горло, сосредоточившись на стене.
— Твой ход.
Я похлопываю себя по подбородку.
— Как насчет: никогда я не спала с кем-то, зная, что они хотят переспать со мной только потому, что я популярна.
Роуди застывает.
— Скарлетт, да ладно.
— Стерлинг, да ладно. Пей или не пей.
Пожалуйста, не делай этого, пожалуйста, не надо.
Но он делает это, поднимая свой стаканчик. Пьет из него, прежде чем облизать край, а затем слизывает капли с этих красиво вылепленных губ.
Это завораживает.
— Я никогда не фантазировал о друге, — бормочет он тихим, но уверенным голосом. Более уверенным, чем мой, тверже, чем мои руки, которые чувствуют слабость.
Черт, да, я фантазирую о друзьях, мне хочется кричать. Я фантазирую о нем. Фантазирую обо всех недружеских вещах, которые я хочу сделать ему, с ним.
Мы выжидающе смотрим друг на друга, одновременно поднимая стаканчики, прижимая пластик ко рту и откидываясь назад.
Залпом выпиваем вино, потому что оно вдруг понадобилось нам обоим.
Мой таз шевелится на диване, в промежности нарастает тупая боль. Мои груди становятся тяжелыми. Соски твердыми.
Я чувствую отчаянную потребность выпить этот внезапный жар между нами, то, как его взгляд касается моей кожи.
Скажи что-нибудь, Скарлетт.
— Ты пьян?
— Нет, для того, чтобы напоить этот танк, потребуется гораздо больше, — он смеется. — Но я определенно начинаю чувствовать кайф. Может, мне принести остаток бутылки?
— Пожалуйста.
Он щелкает своим языком, забавляясь.
— Какие хорошие манеры.
Когда Стерлинг поднимается, встает и потягивается, мой взгляд падает прямо на его зад, волочась по его круглой, бейсбольной заднице. Его узкой талии.
Его толстым бедрам.
Эта сильная спина, мускулы, напрягающиеся под его тесной серой футболкой.
Господи, его тело невероятно — уж я-то могу судить, потому что мои глаза следят за ним всю дорогу до кухни.