Когда он возвращается и занимает свое место на диване, он ближе, чем раньше, так близко, что наши бедра соприкасаются через ткань брюк.
— Ты раньше проверял термостат? — спрашиваю я, протягивая стаканчик за добавкой, в которой так отчаянно нуждаюсь. — Здесь жарко.
Он наливает.
— Да. Он установлен на шестьдесят восемь, это нормально.
Правильно.
Шестьдесят восемь градусов.
Определенно не шестьдесят девять.
— Я кое-что придумал, когда был на кухне.
— Давай.
Он выпрямляется, расставляя ноги.
— Я никогда никого не напаивал специально.
— Я бы никогда так не поступила.
— Не-а. — Одна сторона его губ поднимается в ухмылке. — Я тоже.
— Неужели? Вы не смущаете новичков в команде? Напоив их специально.
— Это не совсем то, о чем я говорил.
— Нет, но теперь мне стало любопытно. Что самое плохое ты сделал с кем-то из команды в шутку?
Он молчит, обдумывая услышанное, раздумывая, может ли он поделиться со мной.
— Не знаю… наверное, в тот раз, когда я помогал поставить машину Саймона Гранта на блоки на стоянке.
— Это кажется достаточно безобидным.
— Это ты сейчас так говоришь, — Роуди ухмыляется. — Но ты попробуй сам спустить двухтонную машину с шлакоблоков.
— Кто-нибудь когда-нибудь издевался над тобой?
— Конечно. — Он откидывается назад, положив руки на спинку дивана, все еще сжимая стаканчик.
Я закатываю глаза, желая узнать подробности. Терпеть не могу выуживать это из людей.
— И как же?
— Однажды кто-то забрал всю мою одежду, пока я принимал душ, что было чертовски глупо, потому что я решил эту проблему сразу же, украв чужую.
— Очень умно с твоей стороны.
Его ухмылка озорная.
— Я не говорил, что у них получилось.
— Я никогда не крал чужую одежду.
Я смеюсь, когда он делает большой глоток из своего стаканчика.
— Как тебе вино? Ещё?
Я щурюсь на полупустой стаканчик, который он наполнил всего пять минут назад.
— Да, пожалуйста.
Он берет мой стакан, пальцы обхватывают мои — намеренно или нет, но его сильные, твердые пальцы посылают дрожь вверх по нервам в моей руке и прямо к моему беспорядочно бьющемуся сердцу.
Роуди наливает светло-золотистую жидкость, не выпуская моей руки.
Потом отпускает.
Я выдыхаю.
— Я никогда не играл в «Я никогда не…» так чертовски долго и так много дней.
Мы чокаемся бокалами в шутливом приветствии, со смехом допивая вино.
— Я никогда не играла в пьяные игры с вином.
— Никогда? — спрашивает он.
— Никогда. — Я подмигиваю ему. — Не знаю, как я к этому отношусь, но вино — это уже чересчур.
— Ты когда-нибудь… — Он прочищает горло, прежде чем продолжить: — Встречалась со спортсменом?
— Только в старших классах.