Тренировочные часы (Ней) - страница 125

Мои руки взлетают к животу.

Я: Я не смотрела.

Эллиот: Надеюсь, у тебя все хорошо, Анабелль.

Все хорошо.

Я: Да. Желаю тебе того же.

Эллиот: Я должен выключить телефон. Эта курсовая работа не будет написана сама по себе.

Я: Поговорим позже. Удачи с работой.

В ванной я снимаю всю одежду, стоя перед зеркалом во второй раз за сегодняшний день, обводя взглядом свое обнаженное тело, ища любые признаки того, что внутри меня растет ребенок.

Я обхватываю свои сиськи, но они не мягкие и не кажутся — или не чувствуются — больше. Мои бедра выглядят так же — стройные.

Пока…

Ребенок.

Мы с Эллиотом сделали ребенка.

Чем пристальнее я смотрю на свое тело, тем более действенным становится слово «ребенок». Я одна, стою в холодной ванной, босая и беременная.

Поднимаю руку, чтобы прикрыть рот, заглушая рыдания, поднимающиеся из горла. Затем другая ладонь закрывает мои глаза, мое лицо.

Мучительные рыдания вины овладевают всем моим усталым телом. Мокрые слезы текут по моему лицу.

— Что же мне делать? — шепчу я, плача в ладони.

Что я ему скажу? Что я могу сказать?

Эллиот почти в семи часах езды на машине с двумя годами обучения, оплаченными тяжелой работой и долгими часами занятий.

Трепет в животе заставляет меня замереть.

И вот опять.

«Он уже должен шевелиться», — сказал специалист по ультразвуку. — «Ты уже должна чувствовать биение ребенка».

Стянув розовый халат Мэдисон с крючка на двери, я скользнула в его пушистый комфорт, завязываю пояс, прежде чем открыть дверь. Прохожу в спальню и забираюсь в большую пустую кровать.

Кровать Эллиота.

Его.

Теперь мою.

Закрываю усталые глаза, представляя, что скажу, когда увижу его — я должна сделать это лично. Невозможно сообщить такие новости по телефону, и он вряд ли будет дома до праздников.

Еще три месяца.

Целая вечность. 

 Анабелль

— Как жизнь Анабелль Доннелли. Без обид, но выглядишь дерьмово.

Я узнаю этот голос.

Подняв взгляд, я вижу Рекса Гандерсона, идущего ко мне по проходу, и стону — он последний человек, с которым я хочу идти в класс, последний человек, с которым хочу провести еще один семестр.

Спасибо, карма, что навалила еще больше дерьма на мой и без того дерьмовый день.

— Что ты делаешь в этом классе, Рекс? Я думала, что избавилась от тебя.

Он ухмыляется.

— Я как гриб, вот почему меня называют веселым парнем[6].

— Держу пари, никто тебя так никогда не называл.

Рекс добродушно смеется, указывая на место рядом со мной.

— Не возражаешь, если я посижу здесь?

— Ты действительно этого хочешь? — Этот парень садист? — Здесь много свободных мест.

Мы не разговаривали с той ночи на арене, когда я унизила его перед всей командой по борьбе, моим отцом и тренерским штабом, когда я стала движущей силой его увольнения.