Когда– то песчаными мертвецами становились, чтобы спасти свою семью от того или иного вида позора. Так жестокие, придерживающиеся доисторических понятий чести и морали жители пустыни искупали вину за тот или иной поступок семьи перед своими соплеменниками, будь то кража, измена, насилие или бесчестие… Эти несчастные уроды, расплачивающиеся за собственные грехи или грехи тех, кто был им дорог, превращались в идеальное оружие номадов– истинных хозяев этих бесплодных земель… У мертвецов было конкретное предназначение– устраивать засады, нападать и грабить проходящие по пустыне караваны, не щадя его несчастных путешественников. Помимо своего скудного хозяйства, какое только и было возможно вести в этом суровом, неприветливом крае, возможность ограбить пересекающий песчаное море караван была единственным средством пропитания… А потом пришел великий Баллор, указавший перстом, где нужно искать золото– и вмиг эти бесплодные земли стали объектом притяжения жаждущих богатства и славы… В пустыню потекли сотни златоискателей, а караванные маршруты были закрыты– отныне пустыня представляла слишком большую ценность, чтобы пускать туда чужаков… Часть процента от добычи золота доставалось местным обитателям. Так была куплена их нейтральность и лояльность в отношении пришлых, осмелившихся ворошить хранившийся тысячелетиями покой этих песков… Но номадов все равно побаивались, стараясь держаться от их злого, испытующего взгляда в стороне. И не зря…
Когда связь с реальностью королевой была полностью утеряна, когда она почувствовала, как руки и ноги ее предают, а сознание ее покидает, она почувствовала на себе чей– то крепкий захват… И это были не смертоносные, липкие объятия мертвецов… Чьи– то сильные, теплые руки оторвали ее от лошади и пересадили в свое седло. Конь понесся, каким– то чудом преодолевая бушующие вихревые потоки. Торс и голову Иллирии прижали к гриве и крупу животного, и она даже продохнуть боялась. И только спустя какое– то время, когда им удалось скрыться за горизонтом, те самые сильные руки ее отпустили, дав возможность распрямиться. Девушка резко развернулась и увидела перед собой Эмиля. И почему– то это ее совсем не удивило…
– Эмиль… Тихо произнесла она испачканными в песке губами,– что нам теперь делать? Что будет с остальными? Почему мы одни? Их убили?– в голове роем летало столько вопросов, ответ не который хотелось получить здесь и сейчас… И она прекрасно понимала, что не ее спасителю надо задавать все эти вопросы… Но говорить от шока хотелось, не останавливаясь. Только бы слышать свой голос, его голос, дышать… волноваться… Понимать, что они живы… Что они способны здраво мыслить, что не остались погребенными там, под слоями безжалостного песка…