Я тупо смотрела на еще не до конца просохшие пятна. Это от вина, которое я пролила, когда Алекс вдруг разорвал наш поцелуй и оттолкнул меня:
- Хватит!
Мы оба дышали часто, как загнанные лошади. Я слизнула с губ его пряно-медовый вкус с нотками чего-то солоноватого, металлического. Какой странный вкус у спиртного!
- Почему? Тебе неприятно?
Алекс в ответ оскалился. Чуть ли не впервые я заметила у него во рту клыки. Почти такие же, как и у меня. И у других людей. Разве что чуть тоньше, чуть длиннее, чуть острее. И куда как смертоноснее.
- Аня, ты напилась. А завтра проклянешь и себя, и меня за эту вольность. Проспишься, и, если захочешь, повторим. – И Алекс многообещающе ухмыльнулся.
Вот только я не хотела ждать. Я хотела сегодня и сейчас.
- Не хочу ждать до завтра! – Я мстительно хлопнула ладонью по столу, у которого стояла.
Как у меня это получилось, я, наверное, не пойму никогда. Но початая бутылка с вином, из которой я пила, вдруг подскочила и опрокинулась. Из горлышка хлынула тягучая ароматная жидкость. Алекс осуждающе покачал головой. Повернулся и вышел.
Я думала сначала, пошел за тряпкой, чтобы убрать мои художества. Но минуты текли. А он не возвращался. Устав стоять, я сначала присела на кровать. А потом и прилегла. Сон накрыл незаметно.
Скрипнула входная дверь. Я подняла голову. В дверях стоял Алекс и настороженно смотрел на меня.
В простых синих джинсах, туго облепивших его бедра, и бело-сером джемпере Алекс был таким близким, таким домашним. И таким недосягаемым. Мой взгляд скользнул по его твердым губам. И сердце в груди сделало радостный кульбит.
- Истерика отменяется?
Я дернулась. Сладенькие мысли в голове тягучей патокой затопили мозг. И я никак не могла сообразить, что Алекс имеет ввиду.
- Истерика? – Мой непонимающий голос был настолько беспомощен и жалок, что самой стало противно. – Какая истерика?
Алекс даже не шевельнулся:
- Тебе виднее. По-моему, я прошлой ночью дал поводов более, чем достаточно.
Не знаю, что Алекс имел ввиду, а у меня перед глазами снова встала предательская картинка, как я тянусь к его губам. Сама. Боже, стыд-то какой! Пьянчужка несчастная! Я виновато опустила голову и промямлила:
- За что мне закатывать истерику?
Было так неловко. Так стыдно. И в то же время, безумно хотелось продолжить с того места, где мы вчера прервались. Я рехнулась!
- Считаешь, что поводов поистерить нет? Я рад. – Его голос стал вкрадчивым. – А то я уже придумывал, как оправдать смерть этого чистильщика.
Меня словно плетью стегнули. Олег! Как я могла про такое забыть! Потрясение оказалось столь велико, что мигом затерло мои вчерашние «бутылочные» подвиги. А Олег и его напарник вновь появились перед глазами. Я сжалась в комочек. И неожиданно поняла, что меня больше потрясла смерть безымянного напарника Олега, чем смерть бывшего. Я ошарашенно уставилась на Алекса. Наверное, я виновата. Но вины я не чувствовала. И это было как-то… неправильно. Слова слетели с языка раньше, чем я успела все обдумать: