- Вообще, я удивилась, что ты так долго с ним разговаривал, вместо того, чтобы свернуть шею сразу.
Если бы я не смотрела так пристально на вампира, то вряд ли бы заметила. Но его зрачки на какое-то мгновение дрогнули и, кажется, затопили чернотой всю радужку:
- Вот как? – Голос прохладный, отчужденный. – Ты считаешь, что я непозволительно медлил? Ты так хотела его смерти?
Я снова дернулась.
- Нет, черт возьми! Не нужно выворачивать мои слова наизнанку! Я просто думаю, что из-за этого промедления ты мог пострадать! Олег же говорил, что их много! И кто-то должен спуститься на берег! А если бы тебе в спину выстрелили, пока ты с ним болтал?
Брови Алекса изумленно изогнулись. А когда я моргнула, он уже стоял прямо передо мной. Так близко, что я ясно видела, как пульсируют, словно дышат, его зрачки.
- Даже так? Давненько никто обо мне не заботился… - Последнюю фразу он почти промурлыкал, заставив меня безудержно покраснеть. – А я беспокоился о том, какое впечатление произведу на тебя. Надеялся, что смогу отпустить этого идиота живым, чтобы не выглядеть в твоих глазах чудовищем.
Я сглотнула. И снова уставилась на его губы. В мозгу замелькали картинки. Как эти твердые губы припадают к шее Олега. Окрашиваются красным. Я ненормальная. Но я до дрожи в коленях хочу, чтобы повторилась прошлая ночь. Не тогда, когда я на берегу обмирала от ужаса. А когда уже здесь, в чужой, непонятной квартире, шалея от собственной смелости и дерзости, упивалась вкусом его губ.
- Ты ведь не влюбишься в меня? Правда?
Его обманчиво-спокойный, даже ленивый голос. И я с трудом сглатываю ставшую вдруг вязкой и медово-пряной слюну.
Кое-как приведя мысли в порядок, я отчаянно замотала головой, не имея сил ответить.
- Хорошо.
Хотелось спросить, почему хорошо, что я не буду влюбляться в него. И почему нельзя в него влюбляться. Но губы не слушались. Во рту было сухо-сухо. А горло намертво перехватило, не давая выдавить из себя ни звука. Вся моя смелость куда-то улетучилась следом за растаявшей ночью.
- Идем. Тебе нужно поесть.
Теплая крепкая рука взяла меня за руку. И Алекс осторожно повлек меня за собой.
За дверью комнаты оказался короткий темный коридор. Который лично я пересекла в четыре шага. И оказалась в крошечной светлой кухоньке. Такой же большой по размерам, как и почтовая марка. Умывальник, ровесник Октябрьской революции, такая же допотопная газовая плита, небольшой буфет, стол у окна с парой стульев, да холодильник, чуть больше игрушечного – вот и вся обстановка. На холодильник я уставилась, как на диковинку. Таких огромных ручек я вживую не видела. И почему-то эта ручка у меня в голове сразу нашла прочную ассоциацию с моргом. Я даже дернулась от разыгравшейся неуместной фантазии.