Я часто возвращалась мысленно к каждому из наших прощаний с Иллаем. А их оказалось больше, чем можно было ожидать от таких коротких не-отношений. Боюсь, мы оба с самого начала были настроены отнюдь не на совместное будущее. Сердце сейчас болезненно отмеряло удары, как в тот день, когда мы стояли, крепко обнявшись, слушая этот самый стук. Ни один не отпускал руки. Как долго, я не знала. Дышать больно было и сейчас, спустя почти двадцать дней.
Я подошла к серому, волнистому от дождя окну, медленно опустилась на колени, и прижавшись к нему ладонями неожиданно для самой себя прошептала строчки из «Resistance».
Hold me
Our lips must always be sealed
Руку неожиданно обожгло, и я недоуменно вытерла тёплое сырое пятнышко. Коснулась влажной дорожки на шее. Я же не плакала. Я бы знала. Ведь, когда плачешь, знаешь об этом?
Помощь откликнулась сразу, стоило мне позвать.
— Ты?
— Я, — согласился Иллай. — Знаешь, наши приветствия довольно однообразны, — сказал, как ни в чём не бывало. Будто зашёл за книжкой после обеда. Словно не было никакого мучительного прощания и трёхнедельной разлуки.
В эту секунду я была химической лабораторией, набором катализаторов и реактивов — кровь отчаянно разогналась, лёгкие вообще не работали. Вместо желудка холодная дыра с футбольный мяч, не меньше, лишающая какой бы то ни было возможности пошевелиться. А глаза не видят ничего, кроме одного единственного пятна света — его, всё остальное — тьма: это железы выбросили целый коктейль из гормонов. Одно неверное движение или хотя бы вдох и взрыв неминуем.
— Мм, — на этом мои фонетические операции прекратились: горло предсказуемо стянуло спазмом.
— Я вот тут подумал, может, ты просто скопировала мою манеру встречать тебя? — тихонько присел на диван. Я, кажется, покачнулась. — Не нарочно, конечно же. Просто, раз уж так выходит каждый раз, тебе, вроде как, ничего больше и не остается, кроме…
— Что ты здесь делаешь? — выдавила я, наконец.
— Ну! О чем я и толкую! Слово в слово, — Иллай широко улыбнулся. Не зная его можно было бы подумать, что он искренне рад встрече, если бы не улыбка, которая была слишком широка, обнажая почти половину зубов. И не дергался чуть заметно правый уголок рта.
Тело вышло из оцепенения и заволновалось. Я ещё пару раз успела хлопнуть глазами, прежде чем сознание того, что передо мной именно он, привело к следующей реакции организма, и я вспыхнула, как бумажная салфетка в камине.
— Негодяй, — прошипела я, вовремя опустив лицо. — Как ты можешь заявляться сюда как ни в чём не бывало?! — теперь моя пурпурная физиономия была оправдана, что, впрочем, беспокоило меня сейчас меньше всего. — Сначала бросаешь меня здесь одну, убираясь к чертям собачьим, а теперь отпускаешь шуточки по поводу моей лексической ограниченности?! Да, чтоб тебя! — последнюю фразу я выкрикнула, подкрепив свои слова маленькой диванной подушкой, запущенной, как я надеялась, ему в голову.