— Пойдем, дитяшка. Я знаю, чем тебя успокоить, — улыбнулся Радоглаз.
— Не надо! — я поспешно выставила вперёд руку, прекрасно понимая, что он имеет в виду. — Я сама! А то следующее утро и впрямь наступит внезапно.
— Ну, уж не настолько, — Радостный глаз сотрясался всем телом, поднимая меня с крыльца.
— И мне опять требуется душ, — вздохнула, понимая, что вся моя затея в целом, совершенно, глубоко и полностью безнадёжна.
— Будет тебе душ, — ласково пообещал Радоглаз, а у меня по сердцу заскребло звериными когтями.
Я поплелась в дом, мысленно благодаря смотрителя. Он в самом деле оказался мне хорошим другом. Отчего-то я не получила такую затрещину от кого-то ещё. А ведь он только направил мои мысли в нужное русло, и даже не говорил открытым текстом, как Даня. А сработало почему-то именно это. Я шагнула в дом, краем глаза заметив сизый шарик, мелькнувший рядом с крыльцом.
* * *
Борея в Иринаме тоже не оказалось. Вернее, не оказалось вообще никого. Тихий, безветренный солнечный день прозрачным слоистым воздухом держал обитель в небе над горой, словно на невидимой ладони. Здесь было спокойно. Добро.
Я шла с самого края плато, имея возможность осмотреться и, прищурив один глаз коснуться вершины любой из гор вытянутой рукой. В доме было пусто и чисто, словно тот, кто оставил его, забрал даже информацию о себе, будто тут никогда никого и не было. Странно.
Это оказалось очень здорово — наконец очутиться совсем одной, наедине с собой и миром. Сейчас никто не подумает нам помешать. Я улыбнулась и уселась на пыльное каменное крошево, прижавшись к стене обители, как однажды это делал Иллай. Было хорошо. Очень. Я улыбнулась, мысленно делая круг над Иринамом, приветствуя его.
Кересс протяжно прокричал высоко в небе, и я подняла руку, здороваясь. Значит, кто-то всё-таки тут был. Интересно, кто?
Я снова была счастлива, найдя, наконец, свою точку равновесия. Я люблю Иллая. Как бы ни пытался Радоглаз заставить меня сомневаться, я люблю его и найду выход. Мы найдем. Потому что теперь всё будет по-другому. Я не стану решать все сама, и действовать в одиночку. И я хочу, чтобы счастлив был он. Пусть так и будет. Я улыбнулась почти белому солнцу. Кересс делал над обителью широкий круг. Глаза слипались, а я благодарно вспоминала слова Радоглаза.
— Я не думаю, что ты задумала, что-то недостойное, Делия, — Радоглаз снова был смешным шепелявым смотрителем, по-разному моргающим глазами, — Просто теперь ты будешь внимательнее в своих мотивах.
Я вспыхнула:
— Что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить? — сейчас во мне говорил недавний ещё подросток, — Неужели, я сделала что-то такое, что заставило тебя так думать? Не могу я в это поверить. Потому что, если хорошо подумать, ты всё-таки неправ!