— Я это заслужил, — сказал, наконец, тихо, глядя в сторону.
И вдруг распрямился. Я видела, как напряглись мускулы, лицо вытянулось, осанка изменилась. Прошептал:
— Не шевелись! — и шагнул к моей левой руке. Я повернула голову и застыла. Около скалы, между двух пониклых ёлок стоял медведь.
Ели жались позади, словно извинялись: “Ну, упс. Хозяин”. Это был первый медведь, которого я видела, в моей жизни. И, возможно, последний, мелькнуло знакомым голосом, где-то далеко в голове.
Огромная, тёмная масса ужаса. Шерсть торчала клочками, вымазанная чем-то тёмным. Страшная пасть с каждым рёвом раскрывалась почти на сто восемьдесят градусов, обнажая синеватое небо и жёлтые клыки, каждый с мой указательный палец величиной. Он был слишком близко, чтобы я не могла этого разглядеть.
— Они же обычно не нападают на людей, — ошарашено прошептала я.
— Это медведица. Там два медвежонка, — сквозь зубы тихо вымолвил Иллай.
Чёрт. Стало жарко. Мы не двигались. Иллай чуть впереди, слегка наклонившись, и чуть боком. Это что, атакующая поза? Но драться с медведем — это безумие! И я почти следом, за его левым плечом. Вполне могла бы сойти за его детёныша, между прочим.
Иллай не отрываясь смотрел в сторону огромного зверя. Медведица угрожающе зарычала. Иллай ещё чуть подался вперёд, одновременно раскрыв ладонь за спиной, ища мою руку. Я осторожно коснулась её пальцами. Сжал, держа уверенно, крепко. Медведица переступила с ноги на ногу. Иллай будто превратился в сгусток энергии теперь. Казалось, можно отщипнуть кусочек.
Медведица снова зарычала и, шагнув в сторону, вдруг легла, положила голову на передние лапы.
Иллай коротко скомандовал:
— Бежим! — и, схватив мой рюкзак, потащил меня вниз по склону.
— Мы что, пытаемся убежать от медведя?
— Она проспит минут пятнадцать. Больше врядли удержу. Воспользуемся этим преимуществом, может, удастся добраться до двери, — он легко поднял меня над камнями, помогая перебраться через поваленное дерево.
— Пятнадцать минут бежать я вряд ли сумею.
— Придумаем что-нибудь. Главное, не останавливайся.
— И часто ты пользуешься… Фух… Этим?
— Этим?
— Усыпляешь… Как жарко… Кого-то?
— Не трать силы, пожалуйста, расскажу потом.
И все. Словно и не было этого бесконечного года в пустоте. Теперь был только он. И моя рука в его ладони. Сердце вдруг отошло и ликующе трепыхалось, кровь вернулась к органам, и дышать стало не больно. Я снова жила. И не заметила, как сжала его руку.
Иллай вдруг остановился. Я изумленно взглянула на него. Он тяжело и глубоко дышал, переводя дух. Щеки раскраснелись, глаза светятся. Почти кивает, а на губах почти улыбка. Отдышался, и наконец, улыбнувшись, сказал снова: