Я, как всегда, таю от его поцелуя, не могу противостоять, увлекаюсь, голова дуреет и летит…
И не сразу понимаю, что меня уже затащили на кровать, под простыню, уже руки горячие под сорочкой.
Каждое прикосновение — дрожью сладкой, которую не остановить. Я честно хочу это сделать, но не могу.
Он мне шанса не дает.
Как не было этих шансов с самого начала нашего знакомства, так и теперь нет.
— Светик мой… Я так скучал, — шепот окончательно сводит с ума, забываю, где я, зачем пришла, что хочу сказать… Да и потом это можно, потом.
Мы столько пережили, мы чуть не погибли… Мы успеем поговорить еще…
Он во мне — это так правильно, хоть и неожиданно. Смотрит на меня темными своими, жесткими, внимательными глазами, взгляда не отрывает.
— Максик… Ты что… — наконец-то осознаю я происходящее, но любое шевеление только насаживает меня сильнее на него, отдается дикой дрожью по телу. Хочется сойти с ума и забыть про все на свете. Просто отдаться ему, его рукам, его телу жадному…
Дверь в палату открывается неожиданно, и я не сразу понимаю, что мы не одни.
Только когда по палате проносится раскатистое:
— Это что тут, блядь, происходит?
Поворачиваюсь и привстаю, опираясь на голую татуированную грудь Макса.
В дверях стоят папа, мама, врач, медсестра и еще кто-то позади. И все смотрят, как я сижу верхом на Максе, в распахнутом халате и задранной сорочке.
— За дверь вышли! — рычит Макс, пытаясь привстать и одновременно меня прикрыть. Но смысла в этом нет, явка провалена полностью.
— Светочка! — ахает наконец-то мама, до которой доходит, что я не просто массаж своему спасителю делаю. А все гораздо… Глубже.
— Ах ты щенок! А ну отпусти мою дочь!
Макс вообще не торопится выполнить приказ папы, только крепче сжимает меня за попу.
— Вышли, я сказал, дайте ей привести себя в порядок.
Папа, посопев, как носорог, выходит, следом, горестно вздыхая, торопится мама с врачом и медсестрой.
Я делаю движение, чтоб спрыгнуть, но Макс дергает меня к себе и жестко двигается еще разочек, выбивая несдержанный стон.
— Вот так, рыжуль… Вот так… Не бойся ничего. Поняла?
— Да… Да!
— Ты моя хорошая…
Я спрыгиваю вниз, оправляю сорочку и халат, Макс набрасывает простыню на себя. В районе паха она существенно топорщится и я, несмотря на дикость ситуации, хихикаю.
Тут же, опять без стука, заходят папа и мама. В этот раз без врачей, что уже хорошо.
Практически, семейное собрание.
— Светлана! — голос папы официален до безумия, — выйди немедленно отсюда.
— Нет.
— Что-о-о?
Удивление папы можно понять, я впервые так разговариваю с ним. Мама только ахает.