Наконец, когда девушка достигла брачного возраста, достойнейшая молодая дама советами и помощью своих родственников выдала ее замуж за очень красивого и учтивого юношу из весьма древнего семейства, по имени Липпоццо Гречи. Пока близилось время справить свадьбу и провести первую ночь, мать снова и снова наставляла девушку, чтобы не помышляла и не желала ничего другого, как только делать, говорить и думать то, что пришлось бы по нраву Липпоццо, и ни в чем не отступала от его воли; и когда та усвоила все эти наставления, свадьба совершилась. Оставшись в спальне с невестой, юноша принялся целовать и обнимать ее, а она, послушная и тихая, не противилась; и когда муж велел ей раздеться и лечь в постель, она быстро это сделала. И так как оба они мигом оказались в постели, юноша, сочтя это удивительным, начал подозревать ее в нечестности. Уже лежа в постели, он сказал ей, чтоб обняла его и поцеловала, и она, ни слова не говоря, так и сделала; тогда он прибавил:
― Теперь получай удовольствие от того, что я делаю; я больше ни слова не скажу, а ты дай мне понять, что в самом деле этим наслаждаешься.
И, обняв ее, он потрудился довершить их брак, и девушка, совершенно зрелая, начала ощущать в этом сладость; и, чувствуя, как увлекает ее удовольствие, она, двигаясь тысячью приятных способов, подобно воробьихе или трясогузке, когда те предаются любви, и, пылко обнимая мужа, словно была с ним вместе уже много лет, казалось, истаивала в страсти.
Липпоццо, сверх меры подозрительный, счел это скорее поведением бесчестной женщины, чем девицы, и потому немедля решил, что она, верно, вела жизнь самую бесчестную. Недовольный, он рассудил за лучшее впредь к ней не прикасаться и никогда с ней не сходиться и, отодвинувшись, молча дожидался рассвета. Когда же пришло утро, он скорехонько поднялся, вышел из спальни и пребывал в молчаливой меланхолии. Таким образом он провел целый день, а когда наступил вечер, отправился спать в ту же постель, ни слова не молвив. Девушка сильно удивлялась этому, но все же из скромности и боязни чем-нибудь не угодить мужу ничего не сказала.
Поутру и Липоццо поднялся в ранний час, и девушка тоже; после хорошего завтрака она, как доныне ведется, вернулась в материнский дом, где, принятая с большой радостью, оставалась несколько дней, как требует обычай. Когда же пришло время мужу послать за ней, а он того не сделал, мадонна Риччарда весьма удивилась; снова и снова допытывалась она у дочери в подробностях о всяком ее действии и ухватке и, после того как дочь рассказала ей все, в конце концов уразумела, до чего додумался Филиппоццо, хорошо зная, сколь подозрителен он по природе. И, приняв быстрое и доброе решение, она рассудила за нужное отправиться с дочерью в свое поместье, что зовется Каркерелли, в нескольких милях от города, за воротами Святого Фредиана