Ответа, по-моему, не требовалось, если она даже сюда без стука ворвалась. Теперь я наконец-то осознала единственный недостаток Снегура – на такую свекровь не каждая отчаянная душа согласится. И она такими глазами уставилась на меня, что колени затряслись. Ее сын опомнился:
– Мам, это Оля. Вы ведь не успели познакомиться? И нам с Олей теперь не хочется возвращаться к вам, сама должна понимать. В гости будем заглядывать.
Она молча мерила меня леденящим душу взглядом. Я не придумала ничего лучше, кроме как сказать:
– Может, рассольника хотите? – вспомнила и совсем расстроилась: – О черт, он же как раз опять закончился. Тогда выпьем горячего чая? А вам вообще можно горячее? – я застопорилась, так и не определившись с обращением, но потом решила задать самую высокую планку: – Ваше величество.
И вдруг она плавно махнула рукой, а неожиданные слова произнесла с тем же равнодушием:
– К чему этот официоз, Оля? Зови меня по имени!
Я вкрадчиво поинтересовалась:
– А то самое имя не подскажете?
– Королева, конечно! Да уж, невестка попалась не из самых одаренных…
Я попыталась не усмехнуться. Трудно вообразить, какое при таком имени может быть отчество. Королева направилась на мою кухоньку, осматриваясь:
– У меня спецдиета, потому я угостилась бы оливье.
– О, как раз осталось с новогодней ночи! – обрадовалась я хоть какому-то прорыву. – Вы присаживайтесь!
– Ну ладно, – она презрительно осмотрела старый табурет. – Воцарюсь на этом троне, а ты пока все о себе рассказывай, я сгораю от любопытства. Похоже, ты великолепная хозяйка, раз смогла без помощи магии приготовить оливье?
У меня щеки зарделись от смеси эмоций: радости от похвалы, недоумения и остатков смущения.
– Я много чего готовить умею! И картошечку жареную, и макарошки…
Она перебила – как будто горло мне ледяной стрелой проткнула:
– А вот хвастаться не надо, Оля. Все-то она умеет, видите ли, – Королева скривилась в сторону. – Я, может, тоже макарошки умею, просто никогда не пробовала. Но ладно, высокомерие ценю, потому сочту за плюс.
Снегура ее вторжение, кажется, вообще не беспокоило. Он уперся плечом в проем и с расслабленной улыбкой слушал наш разговор, вообще не напрягаясь и не вмешиваясь. Я же места себе не находила. И вопрос мой был совсем неуместен, но он вырывался наружу:
– То есть вы… одобряете?
– Что одобряю? – она свела брови. – Ваши отношения? Тебя? Да я бы уже даже осиновое бревно одобрила, если бы мой сын был любителем природы. А тут живая человеческая самка, которую только магией оснастить – и на пару тысячелетий хватит. Я же мать, Оля, а любая мать хочет одного.