Свидание! Он сказал: свидание!
Во мне все ликует.
Мне хочется сказать, что я не в силах ждать завтрашнего дня. Что нельзя ли завтрашнее свидание перенести на сегодня. Но слова так и не срываются с моих губ, застряв где-то в глубинах отделов, отвечающих за речь.
Вместо этого я говорю:
– А курсовой все равно делать не на чем. Ноут сломался.
– Как сломался?
– Кто-то залил его водой.
– Ктоо? – губы его сжимаются в жесткую линию.
– Я думаю, это Кукушкина.
– Что за тело?
– Подружка того, от кого ты меня спас сегодня, – мой голос дрожит.
– Забей. Забудь про него, – он мягко возвращает меня в свои объятия.
Павел
Два года назад
– Эти письма любовные сочинил больной человек. Так считает Эльвира Леонидовна. И он, думаю, и есть тот, кого мы ищем, – таков был приговор Зернова.
Я взволнованно посмотрел на него:
– Но как найти того, кто писал это Агате?
– Для начала мы воспользуемся Вашей предложением. И дактилоскопируем всех ваших сотрудников. А потом: посмотрим. По результатам.
– Я думаю: только мужскую ее часть?
– Всех, значит, всех.
– Как угодно.
Я сник, услышав его следующую фразу:
– Сложнее будет, если это маньяк. Что тоже нельзя исключать. Она – публичная личность. Но в таком случае приходиться надеяться только на везение и случай. Найти будет сложно. Сразу скажу. Потому что здесь не серия. Здесь одержимость одним человеком.
– Будем надеяться, что это не маньяк, – сказал я какую-то глупую фразу, сжав кулаки.
Чего уж там?
Мир мой был разрушен.
Я ходил в кромешной тьме, пытаясь найти выход из персонального ада, в который я угодил.
Я попал в свой личный, собственный ад.
И пока выхода из него у меня не было.
***
Криминалист Ковригин приехал в офис и хлопотливо принялся со свойственной ему увлеченностью за дело. Это был обычной, ничем не примечательной внешности невысокий мужчина с красиво очерченными губами.
Он методично, воспользовавшись предоставленным ему службой персонала списком, снял отпечатки пальцев у всех сотрудников, которые были в офисе.
И к вечеру результаты уже были готовы.
Отрезвляющая информация:
– Идеальное совпадение. Это точно он писал письма. Это Ваш директор по информационным технологиям Андрей Несчастный,– услышал я по телефону голос Зернова. – Мы его задерживаем. Несчастный – это фамилия у директора такая.
Был удивлен: это значит, ничего не сказать.
Был взбешен: это значит, ничего не сказать.
Миллионы чувств и непонятных эмоций теребили мою душу и сердце.
Как они могли? За моей спиной? А я, ослик Иа, ни сном, ни духом?
Но задержанный Андрей уперто стоял на своем: «Я писем этих не писал». И уж, конечно, в убийстве Агаты он тем более не сознавался. Алиби, правда, у него не было на вечер, когда было совершено преступление. Но сыщики рассчитывали вытащить из него признание.