— В библиотеке?
— Да. Капитан, вы что, не в курсе? — «отмер» Дерек. — Я думал, самой непредсказуемой частью полёта будет появление кита, но нет — это вы, сэр. Благотворительная кампания «книга для Небес»? Даже профессор в ней участвовал, так, господин Юсфен?
— Так точно, — закивал головой старик. — Не понимаю, как вы могли такое пропустить? Всё королевство собирало книги в течение нескольких месяцев. Я лично пожертвовал фолиант прошлого века по воздухоплавательной медицине. Он несколько наивен, но некоторые вещи вполне актуальны и сейчас.
— Мне как-то не до того было, — огрызнулся Лайтнед.
Всё так. Сначала он часами проводил на верфи, где шло строительство «Элоизы», а потом погрузился в изучение природы китов, ища хоть какое-то подспорье для предстоящего поиска неуловимых Хранителей. Что-что, а некому ненужный склад бумаги интересовал капитана в последнюю очередь. Похоже, он один верил в успех, а остальные, отправились в плавание исключительно от скуки, как Стиворт. Это стало весьма неприятным открытием для Фредрика, но он ограничился лишь тяжёлым вздохом и парой осуждающих взглядов в сторону сверкающей впереди туши.
Между тем сам кит, похоже, растерял весь свой пыл. Расстояние между ним и «Элоизой» продолжало сокращаться, но хозяин небесного простора не торопился снова применять свой излюбленный приём. Хвост его стал двигаться всё медленнее, и Лайтнед заметил, что движения эти не так уж плавны, да и повороты корпуса кит совершает в несколько рывков: сначала голова уходит в сторону, вслед да ним выгибается средняя часть, а последним разворачивается плавник. «Как в механической игрушке», — подумалось Лайтнеду. И снова, который раз за сутки, он постарался вытрясти назойливое предположение из головы.
— Готовьте сеть, — раздалось в рубке.
— Есть капитан, — в голосе старпома звучало тот же азарт, какой ощущал сам Фредрик. Он оглаживал дерево штурвала как спусковой крючок взведённого пистолета. — Мы поймаем его, сэр, будьте покойны.
Но какой уж тут покой! Сотни веков, все тяжкие ночи и невыносимые дни одновременно сошлись в одну линию, словно холодные круглые камни, что зовутся планетами. Но Лайтнед торопился прочь от них со скоростью обезумевшего цеппелина. Рвался обратно, к яркой звезде, что пылала тёмно-синими буквами на пожелтевших листах письма: «Я жду тебя, мой драгоценный…» Все исчезло, он снова стоял на лугу с нелепым венком в руках, а она смеялась, пытаясь скрыть их общее смущение.
«Хороша корона, правда?» — Смех тает первым снегом, живительной влагой.
«Лучше и не сыскать» —