Одной рукой Ольга держалась за полку, другой с усилием выдёргивала книгу из ряда, когда вздрогнула от повторной вибрации телефона — не ожидала так скоро.
Придержав тяжёлый фолиант на полке, приняла вызов. Раздражённо прошептала:
— Что?
— Привет, Мелкая, — ворвался в сознание громкий голос Светланы. — Думаешь, спряталась от меня? — пьяно хихикнула она.
Сквозь плач ребёнка и гул голосов пробивалась музыка, слышались слова песни:
— На белом-белом покрывале января
Любимой девушки я имя написал…
Сестра праздновала свой тридцать пятый день рождения.
— Видела тебя с альфонсом, — зло процедила она. — Мои денежки проматываешь?
— Нажитые непосильным трудом? — огрызнулась Ольга вполголоса. — Не звони мне больше. Никогда, — повысила она голос.
— Не буду, — согласилась Светлана. — Потому как скоро и звонить будет некому! — рявкнула она озлоблено. — Я «заказала» тебя, Мелкая!
Ольга пошатнулась, с трудом удерживая равновесие. Душа ушла в пятки.
— Ты… что? — прижав мобильный телефон подбородком к плечу, она двумя руками удерживала балансирующую на краю полки книгу.
— Скоро ты сдохнешь, — спокойно и слащаво доложила сестра. — Я прокляла тебя и твой род до самого седьмого колена. Вот! Трепещи и бойся!
Голова закружилась; подступила тошнота. Светлана из тех, кто слов на ветер не бросает.
— Так это ты?!.. — задохнулась Ольга от негодования. Вынужденная вести себя тихо и стоять в неудобной позе, она не могла дать волю чувствам. — От тебя пошло проклятие?!
— От тебя, — ответили ей с пьяным смехом. — Я ненавижу тебя всю свою жизнь, поганка ты древовидная, — старательно выцедила из себя женщина. — Ты такая умненькая, чистенькая, правильная — тьфу!
Ольге захотелось немедленно сбросить вызов, закончить то, ради чего она в церкви и перезвонить сестре позже. Однако, зная её скверный характер, засомневалась. Та может больше не поднять трубку. Ни при каких условиях. Не потому, что праздник в разгаре и она пьяна, а потому, что чёрное дело сделано и Светлану больше ничего с Ольгой не связывает.
— Почему тридцать шесть? — просипела она в трубку. Заёрзала — болели поджатые колени.
Туго соображая, Светлана медлила с ответом.
— А-а, — вспомнила она, — это моя такая изощрённая месть воровке. Тебе же тридцать три будет? И останется тебе прожить три года, три месяца и три дня, — напыщенно разглагольствовала она, смакуя каждое слово. Рассмеялась: — Мы же с тобой любим циферку «три». Помнишь? Три поросёнка, три медведя, три девицы под окном, три головы у Горыныча, три желания…
— Хватит, — поморщилась Ольга. Молчаливые слёзы покатились по щекам. — А январь? — вспомнила она. Руки затекли; время поджимало. Заторопилась: — Почему январь? Как ты это сделала?