Я знала, как коварны феи-проказницы, но их шутки не были злыми. Я протянула лапу…
— Глупая! — пискнул тоненький голосок. Мелькнул перед глазами светящийся жезл и ткнул меня в темя, будто ледяной иглой.
Все стало белым. То ли пламя, то ли снежные поля — и я посреди этой белизны, сама бела, как снег. Маленькая фигурка Карин Эльс в платье цвета погребального савана кружилась в пустоте, счастливо смеясь, и ее белые волосы веером летели по ветру.
Вот как сбылось мое желание…
Часы пробили в последний раз, и видение сгинуло. Ухнула сова, звонко ударил об пол посох, и зал вновь залило ярким светом.
— Каждый из вас увидел свое, — раздался голос Рауда Даниша. — Я не властен над этими видениями. Их посылают боги.
— Надеюсь, вам понравилось? — прокричал Альрик, принимая из его рук посох, вновь ставший живым деревцем.
Нет, король не стремился выставить Рауда бессильным. Наоборот, он хотел показать, что зимой по-прежнему правит Белый Граф, и именно он отвечает за все, что творится за окном. А Рауд почему-то на эту роль соглашался…
Свое видение я решила всерьез не принимать и, тем более, не относиться к нему как к предзнаменованию. Но не думать о белой фигурке не могла. Что она означала? Что человеческое тело потеряно для меня — все равно что мертво? Или боги пророчили смерть не одному из тел, а Карин Эльс как таковой?
На этом потрясения не кончились.
Альрик сделал знак, и чиновники в дворцовых мундирах почтительно подвели к нему кавалера Болли с дочерью. Кавалер пыжился от гордости, задрав свою короткую бородку, на личике барышни застыла кукольная улыбка. Альрик взглянул на нее и вновь повернулся к залу:
— Господа! Сегодня у нас двойной праздник! Я рад взять на себя приятную обязанность объявить о помолвке графа Рауда Даниша-Фроста и девицы Эмелоны Болли!
Меня как молнией ударило.
Нет же! Это с графом Скадликом у нее должна быть помолвка! Он вился вокруг, будто слепень, он посылал подарки, о нем говорила старуха Гинаш, соблазняя Эмелону графским титулом. О нем, а не о Рауде Данише!
Который, между прочим, стоял с таким видом, будто его все это совершенно не касалось.
Болли сунулся к королю, в один миг превратившись из обласканного судьбой гордеца в угодливого холопа. Альрик засмеялся и хлопнул его по плечу.
— Разумеется, советник. Благородной девицы Эмелоны Болли!
Он подошел к своей бывшей фаворитке. Лицо короля мне было видно плохо, он стоял в пол-оборота, а Эмелона побелела так, что, казалось, сейчас лишится чувств, однако сумела присесть в безупречном реверансе. Альрик взял ее ручку, подержал и вложил в руку Даниша.