Эти страхи проклюнулись немного погодя, когда Дегеринг ослабил хватку, давая мне вздохнуть. Под его сапогами хрустел снег. Я не могла понять, где мы и есть ли вокруг еще кто-нибудь, но на всякий случай закричала:
— Мя-а-а-у!
— Не вопи, дурья башка, — мою голову сжала тяжелая ручища. — Я квартиру в городе снял. Там тебя никакие собаки не достанут. Управимся тут, заберу в Вайнор. Будешь жить как королева! А там подберем тебе пару, вывезем вас в Приют Зимы на пару месяцев, устроим случку… Такие котята пойдут, что дамочки в столице фамильные брильянты закладывать станут, лишь бы одного получить!
Дегеринг бормотал что-то еще, поспешая по снегу почти бегом, а потом вдруг остановился, будто налетел на препятствие.
Музыкой для моих ушей прозвучал знакомый голос:
— Я говорил вам, Дегеринг, это моя кошка!
Удав разжал кольца, шинель взмахнула серыми крыльями, как подбитый коршун.
Воздух! Свежий, морозный, вкусный!
Я свободна!
— Иди ко мне, — сказал Рауд.
И я с разбегу прыгнула к нему на руки, успев заметить, как виконт, дрыгая ногами, задом выбирается из сугроба.
— Не думал, что вы опуститесь до кражи, — сказал ему Рауд.
— Вам эта кошка не нужна, — тяжело отдуваясь, пробасил Дегеринг. — Вы отдали ее принцессе.
Он был весь в снегу — гвардейский мундир с галунами, непокрытая голова, красное от унижения лицо и растрепанные усы.
— Но принцессе она тоже не нужна! Если бы не я, ее сожрала бы собака. Дурная тварь нечистой породы. Держать таких в королевском дворце — стыд!
Он судорожно отряхивался, пыхтя, как паровоз под парами. Но это не помогало. Началась метель. Снег, обтекая нас с Раудом, сыпался на Дегеринга сплошным валом.
— Оденьтесь, виконт, — посоветовал Рауд. — Простудитесь.
Снежные феи резвились вовсю. В вайнорца летели снежки; вспышки волшебных жезлов в крохотных ручках превращали снег, налипший на его волосы и усы, в сосульки, снежные ручейки струились вверх по начищенным сапогам и сыпались за голенища.
Когда Дегеринг повернулся, чтобы поднять шинель, легкая пороша под его подошвами обернулась льдом. Виконт попытался устоять, нелепо взбрыкнул и шлепнулся носом в сугроб, а едва вынырнул, на него обрушился шквал снежков.
— Ну знаете, Даниш! — заревел Дегеринг. В снегу с головы до ног, он был похож на белого медведя, вставшего на задние лапы. Медведя в крайней степени свирепости. — Это уже оскорбление! И вы мне за него ответите!
Его рука легла на рукоять сабли.
— Не сейчас, Дегеринг, — сказал Рауд. — До церемонии моя жизнь принадлежит королю Ригонии, а после я к вашим услугам.
Виконт выругался себе под нос, завернулся в шинель и побрел к дворцу. Я обняла Рауда за шею обеими лапами и спрятала голову у него под подбородком.