— Где ты подцепил эту тварь? — отец неопределенно мотнул головой, указывая за пределы ловушки.
Пока Рауд рассказывал, как ощутил искорку жизни посреди терзаемой бураном ледяной пустыни — будто укол иглы в сердце, на поляне, укрытой уютным снежком, возникло кресло, словно бы вырезанное из огромного пня, и отец уселся в него, как король на трон. Рауд сотворил себе обычное — вроде тех, что имелись в Даниш-хузе. Материя сна плохо подчинялась ему, но внутри ловушки их с отцом силы были почти равны.
Когда рассказ дошел до личной печати богини, отец вздохнул с видимым облегчением.
— Все-таки она не оставила тебя, — его сумрачно-карие глаза зажглись, как праздничные фонарики. — Я надеялся на это. Даже сейчас ты стоишь десятка бездарей на службе у Альрика…
Рауду с детства твердили, что уже пять поколений не появлялся на свет маг зимы с более сильным врожденным даром.
— Я не осуждаю тебя, — отец пытливо глядел ему в лицо, — я потерял это право. Мне не по душе твой выбор, но я на твоей стороне — что бы ты ни сделал и что бы не планировал сделать…
Фраза оборвалась на вопросительной ноте.
— Спасибо, — Рауд сделал вид, что не понял намека.
Отец на миг сощурил глаза и медленно кивнул. Уход от ответа тоже ответ, а то, что знает один сновидец, знает все Гнездо.
— Как мама? Как Карстен? — отцовский голос дрогнул.
— На прошлой неделе пришло письмо. Они в Нотьеше. Посмотрели Веррианский дворец и водопады Гроха. Собираются в Тиенну.
Мама не отвечала на отцовские письма, только время от времени справлялась у Рауда о здоровье мужа.
— Она никогда не простит меня, — отец тяжело вздохнул. — И ты тоже.
— Мне не за что тебя прощать.
Рауд мог бы сказать, что двадцать два года — слишком мало, чтобы заморозить себя в вечной зиме. Что после окончательного принятия дара все краски жизни для него словно запорошило снегом. Это Альрик почти не изменился, лишь чаще стал менять любовниц. А для зимней стихии нужно созреть.
Но теперь это не имело значения.
— С богами не спорят, — добавил он.
Пусть отец уверял, что счастлив своей новой судьбой, Рауд не сомневался: он не уступил бы ни титул, ни дар — не будь на то воли богини.
— У твоей Кошки шок, — заметил отец. — Когда восстановит силы, позови меня, я с ней потолкую.
— Если она согласится.
— Ты собираешься ее спрашивать?
Рауд отвел глаза. На кону стояло слишком многое, но…
— Мы и так напугали ее до полусмерти. Отторжение началось раньше, чем должно было.
— Это из-за того, что у нее нет связи с основным телом.
Вот оно что. Кошка сказала, ее околдовали. Но отсечение от Небыли тоже разновидность колдовства…