Я прошла следом и оказалась в большой комнате. В центре за столом играли в карты военные, все вайнорцы. Один, здоровенный детина с усами, предложил меня поймать, но я успела юркнуть под длинный диван и затаилась. Вайнорские гвардейцы сменили тяжелую зимнюю обувь на салонную и теперь искали, чем бы развлечься. В просвет между полом и сидением было видно, как движутся под столом ноги в легких сапогах, начищенных как на парад.
Я прокралась к краю дивана и осмотрелась, насколько это возможно было сделать, не высовывая головы. Задачу облегчали зеркала в простенках между дверьми. В них отражались четверо офицеров в черно-белой униформе с эполетами и при саблях — и чай с кренделями, которым офицеры угощались по ходу игры. Не вино, надо же!
В комнате было четыре двери, считая ту, через которую я вошла. Ужин происходил за самой нарядной. Пару раз створки отворялась, и я видела стол под белой скатертью, блеск хрусталя и рыжую голову графа Даниша, сидящего боком к проему.
Попадаться на глаза ему или принцессе в мои намерения не входило, я просто хотела послушать, о чем говорят. Но для этого надо было подобраться поближе к двери.
Одна створка приоткрылась, и из столовой выпорхнула девушка в бледно-коралловом платье. В ней было все, чего не хватало принцессе: золотистые локоны, ярко-синие глаза, темные брови, пухлые розовые губы и живой румянец. Она торопливо скрылась за боковой дверью, а через пару минут появилась вновь с маленькой книжицей в руках.
Военные, между тем, решили, что ловить девушку веселее, чем ловить кошку.
— Что это у вас, барышня Кайса? — поинтересовался здоровяк с пшеничными усами.
— Томик Мартона, — девушка замедлила шаги. — Ее высочество велели принести.
— Вы шутите? Стихи — за ужином?
Барышня мило покраснела.
— Ее высочество и граф Скадлик поспорили по поводу одной строфы и хотят выяснить, кто прав.
— Надо же! Скадлик-зануда, оказывается, ценитель поэзии. Кто бы мог подумать!
Офицеры засмеялись.
— Напрасно вы так, господа, — строго сказала барышня.
— Из-за какой же строфы вышел спор? И в каком стихотворении?
— Не помню, — смутилась барышня, — я не следила за разговором.
— Откуда же вы тогда знаете, что взяли верную книжку?
Барышня Кайса посмотрела на томик в своих руках. Зеркало отразило полустершиеся золотые буквы на бурой обложке.
— "Песни скитаний", как ее высочество и велели…
— А давайте взглянем, что там, в этих "Песнях"! Вдруг любовное послание? — усатый поднялся с места, демонстрируя гренадерский рост и плечи, как у циркового силача. Креслице на тонких ножках облегченно вздрогнуло, освободившись от этакого груза. — Может, никакого разговора и не было, а наша милая барышня бегала к сердечному дружку?