Барышня вспыхнула до корней волос, затем сильно побледнела — и отпрянула, спрятав книжку за спину.
— Вы… вы… Какой вы!
Она развернулась и убежала в столовую — только юбки взметнулись с шелестом, словно осенние листья.
Военные опять засмеялись, но как-то неуверенно.
— Болван вы, Дегеринг, — сказал один, тоже с усами, но каштановыми. — Она ведь вам глазки строила.
— Тогда зачем без конца бегает к Джеручу? — фыркнул первый усач. — С утра раз десять!
— Меня капитан тоже, помнится, гонял с поручениями — то туда, то сюда, — пожал плечами другой, светловолосый и круглолицый. — Кавалер Джеруч секретарь ее высочества, барышня Кайса — фрейлина…
— Секретарь-иностранец! — возмутился четвертый участник игры, самый молодой. — Даже говорит с акцентом!
— Зато словом владеет лучше нас всех, — заметил обладатель каштановых усов. — Иной раз этак поэтично закрутит…
— Заносчивый выскочка! А то и шпион.
— Смотрите, при нем не ляпните, — остерег круглолицый. — Эйланцы народ горячий.
— И что он сделает? Вызов мне бросит? Я барон Хир-Дорт, потомственный офицер, секунд-лейтенат королевской гвардии, а он кто? Секритаришко!
— Не скажите, — пробормотал круглолицый. — Я видел, как он обращается с саблей…
В этот момент дверь, в которую барышня Кайса ходила за книжкой, открылась, и на пороге показался молодой человек в строгом темно-сером сюртуке. Очевидно, тот самый эйланец. Нет, настоящий ланн! Какими их рисуют на картинах и описывают в исторических книгах. Среднего роста, ладный, подтянутый. Черные глаза, оливково-смуглая кожа с золотистым оттенком, правильные черты лица, крупные ровно настолько, чтобы быть выразительными, но не грубыми. Наряди его в чешуйчатый доспех и островерхий шлем, посади на коня, дай в руку меч — и держись, Ригония!
Молодой человек направился к двери напротив.
— Кавалер Джеруч! — с притворным радушием воскликнул юный барон Хир-Дорт, вновь беря в руки карты. — Не желаете присоединиться?
Эйланец на ходу покачал головой, окинув офицеров взглядом, в котором чудесным образом соединялись кипучий темный огонь и арктический холод.
— Благодарю, барон, в другой раз.
— Кавалер! — вступил усатый Дегеринг. — Уважьте наше любопытство. Эйланцы слывут лучшими фехтовальщикам в Осиденне. Говорят, у вас даже нищий пастух, взяв в руки саблю, будет знать, что с ней делать. А вы владеете каким-нибудь холодным оружием?
— Кроме гусиного пера, разумеется! — хохотнул юный барон.
Лицо Джеруча осталось бесстрастным.
— Маркиз, не одолжите вашу саблю? — любезно обратился он к круглолицему.
Тот помедлил, потом, привстав, вынул клинок из ножен и протянул эйланцу рукоятью вперед.