Единственное правильное в неправильном.
Звук его собственной молнии эхом отдается в воздухе в маленьком закутке за рестораном, где любой может пройти мимо. Где любой сотрудник может выйти за дверь, чтобы что-то выбросить или сделать перекур.
И я думаю, что он прав. Одна только возможность делает меня более влажной, липкой, грязной.
Он причина, почему я такая. Я всегда была хорошисткой. Затворницей. Скучной и мягкой.
Черт, я думала, что мне понравится секс только при выключенном свете и в запланированные дни.
И нет, фантазии о том, как меня держат и трахают, не в счет.
Но он доказал обратное. И очень сильно.
С того самого первого раза он спровоцировал ту часть меня, которую я берегла для кошмаров. Он научил меня, что я хочу большего, чем простого и скучного. Что секса без света и по субботам недостаточно.
Этого секса недостаточно.
Я предпочитаю трах. Первобытный, грубый и неконтролируемый.
Я предпочитаю отказаться от всякого контроля и не думать, даже если мы на публике.
Даже несмотря на то, что мой второй раз должен быть не таким.
Его губы встречаются с моим ухом, когда он шепчет:
— Я не позволю им увидеть. Они могут желать, они могут воображать, но они никогда не завладеют тобой, как я, красавица. Они даже не смогут мечтать о том, чтобы увидеть эту киску, не говоря уже о том, чтобы трахнуть ее.
И с этими словами он входит в меня сзади. Движение настолько глубокое и грубое, что я встаю на цыпочки.
Святое дерьмо.
Можно ли кончить от одного только проникновения? Потому что кажется, что да. Оргазм не такой сильный, как в тот раз, но он сотрясает меня, захватывает, тянет и заполняет до краев.
— Тебе это нравится, не так ли, моя маленькая обманщица? — он все еще шепчет мне на ухо, одна его рука лежит на моем бедре, а другая держит за горло. — Тебе нравится угроза быть пойманной, быть увиденной, отдаваясь самой плотской части тебя.
— Ох...
Я осекаюсь, потому что он проникает в меня, жестко, быстро и безудержно. Я ударяюсь о стену, ноги дрожат, а сердце вот-вот выплеснется на землю.
Мои ногти царапают стену в поисках равновесия, но это невозможно с его темпом. Его безумный, резкий и дикий темп, создающий ураган внутри меня.
— Скажи, что тебе это нравится, Анастасия.
Он замедляется до низких, глубоких толчков, от которых у меня подгибаются пальцы на ногах.
— Что нравится?
— Разврат всего этого, обещание неизвестности. Тот факт, что кто-то может подойти прямо сейчас. — толчок. — Или вот-вот.
Он снова входит в меня, на этот раз глубже, и я стону, вибрация отражается от моего горла и его пальцев.