Не тогда, когда она дрожит.
И уж точно не тогда, когда ее ноги не выдерживают моих неустанных движений.
Я держу ее вертикально за горло, сжимаю, пока она не открывает рот шире, вероятно, чтобы вздохнуть. Но я требую эти губы, сосу ее язык, а затем впиваюсь в него с такой силой, что удивляюсь, как не чувствую вкус крови.
Ее стоны и хныканье музыка для моих ушей, афродизиак для моих поганых теней.
И они хотят большего.
Большего, черт возьми, большего.
Когда она вновь теряет опору, я позволяю ей упасть на деревянный пол, но крепче держу ее, смягчая удар.
Ее глаза расширяются, когда она прижимается спиной к полу, и я отпускаю ее губы, в последний раз кусая их.
Как бы мне ни хотелось продолжать пировать на ней, ей нужен воздух. Но даже позволяя ей это, я не отпускаю ее горло. Она моя единственная броня против теней, и я ни за что на свете не отпущу ее.
Да, это эгоистично. Да, возможно, им следует найти для меня более глубокую яму в аду, чем та, что ранее была предназначена для меня, но это все на ее совести.
Она не должна была останавливаться и пялиться сегодня утром, не должна была совать свой нос куда не следует.
Не должна была увидеть ту сторону меня, которую я скрываю.
Но она увидела, и теперь ей придется за это заплатить.
Анастасия сглатывает и высовывает язык, облизывая губы, которые припухли и покраснели от моей атаки.
— Что... что ты делаешь?
— Я собираюсь трахнуть тебя так, будто это твой первый и последний раз, моя маленькая обманщица. — все еще крепко держа ее за горло, я встаю на колени между ее ног и расстегиваю брюки. — Ты примешь это, не так ли?
Секунду она просто смотрит на меня с открытым ртом. Ее ноги все еще расставлены под неудобным углом после падения. Ее объёмная толстовка задралась до бледных бедер, обнажая белые кружевные трусики.
Белые и кружевные.
Трахните меня. То, как она одета под балахоном, совсем не похоже на ее новый образ. Она похожа на ту ледяную, голубоглазую незнакомку из бара. Ту самую незнакомку, которая должна была стать сексом на одну ночь, но превратилась в нечто большее.
Но она не такая. На ней очки, и она все еще в контактных линзах, скрывающие от меня ее настоящий цвет глаз.
Я с неохотой отпускаю ее горло и стягиваю толстовку через голову. Ее грудь мягко подпрыгивает, розовеющие пики дразнят меня, поэтому я хватаю их и тяну ее за них.
Она задыхается, затем стонет, когда мои губы вновь находят ее губы, а я продолжаю щипать ее соски, выкручивая их так же сильно, как сосу ее язык.
Она дрожит, я понимаю, от предвкушения или чего-то еще, не могу сказать, и в данный момент я не нахожусь в том душевном состоянии, чтобы сосредоточиться на этом.