Деррик держит в руке маленькую цифровую видеокамеру и снимает Кейси, потягивающую кофе. Она показывает ему язык, а затем достает телефон, чтобы заснять, как он делает то же самое. Странные.
Мы заказываем напитки, и пока я жду свой пряный чай-латте, то слышу, как Руби разговаривает с Кейси.
— Вы живете где-то здесь, да?
— Примерно в двух кварталах отсюда. — Кейси показывает в сторону Терлоу-стрит за кампусом.
— Круто, — говорит Руби. — Я бы все отдала, чтобы жить за пределами кампуса. Вам повезло.
Когда они смотрят друг на друга и кивают, кажется, что они создали свой собственный тайный язык.
— А у вас там есть мольберты? — Спрашиваю я, отпивая молоко с ароматом бергамота и закрываю стакан крышкой.
— Мольберты, скульптурные столы, гончарный круг и тому подобное.
— Но нет печки, — говорит Деррик.
— Нет печки, — эхом отзывается Кейси.
Странная пара. Но у них есть свое место... Мой разум начинает закипать.
— Можно как-то прийти к вам и посмотреть? — Спрашиваю я.
Они обмениваются взглядами.
— Не то, чтобы... Ну, ты понимаешь, это неожиданно. Сначала позвони.
— Да, конечно, — У меня есть их номера из списка класса доктора Т. — Увидимся на следующей лекции по «Истории искусств», — говорю, когда мы с Руби направляемся к двери.
Снаружи, Руби говорит:
— Зачем ты напрашиваешься к ним?
Я пожимаю плечами.
— Если у меня возникнут проблемы со студией, я могу попроситься к ним. Ты же знаешь, что перед персональными выставками за студию кампуса будет настоящая война. Так что до весны нужно написать много картин.
На самом деле я думаю о том, как снова увидеть обнаженного Логана. Профессорские квартиры — слишком рискованно, а его кабинет открыт для всех. Было бы безопаснее встретиться где-нибудь за пределами кампуса.
Руби кивает.
— В этом есть смысл.
Я пью свой чай-латте и думаю о том, сколько еще лжи я скажу Руби.
***
Вечером мама звонит ровно в семь. И так каждое воскресенье. По ее расписанию.
— Ты купила билет на День Благодарения? — спрашивает она.
— Пока нет. До него еще два месяца.
— Ты же знаешь, что билеты на эти даты быстро раскупают. Хочешь, я закажу?
— Я сама займусь этим, мама.
Пауза, и я слышу «черт» на заднем плане.
— Это папа?
Вместо ответа мама громко кричит: ее рот слишком близко к трубке, так что мне приходится отпрянуть от трубки, но я все равно четко слышу:
— Дорогой! Я разговариваю с Авой! Возьми трубку!
Слышу бормотание на фоне. Затем мама говорит:
— Он спрашивает, играла ли ты сегодня в теннис.
Я вздыхаю.
— Да, с Руби. Он будет говорить со мной?
— Он занят просмотром новостей. Не знаю зачем. Кажется, это повышает его давление.