Я поставила клетку рядом с вольерой, а сама села наблюдать. Pinky обрадовался, как ребенок новым игрушкам, и стремился их поскорее достать. Мои же птахи притихли и вытаращили глаза от удивления, они понимали, что Pinky родственная им душа, однако его размеры потрясали! Так, минуту-другую они изучали друг друга.
Первым очнулся от ступора и выдвинулся вперед Ванюшка, он, как всегда, был впереди команды всей. Подсел как можно ближе к Pinky и вдруг заворковал тихую нежную песенку, какую он всегда напевал своей подружке Сашеньке.
Гоша, никогда ни на шаг не отходящий от Маруси, тоже подсел поближе к Pinky и с интересом разглядывал это заморское создание. Я уже поняла в чем дело, а поведение Сашеньки и Маруси подтвердило мою догадку. Сашенька беспокойно крича, заметалась по жердочке, а у Маруси был настолько красноречивый возмущенный вид, что сомнений не осталось – Pinky была девочкой!
Гоша первым внял голосу разума и вернулся к Марусе с явно виноватым видом; за ним последовал и Ванюшка, зная, что от вспыльчивой Сашеньки ему может крепко достаться. Страсти потихоньку улеглись, все вернулись к обычным своим делам и я достала Pinky из клетки, потому что эти птицы должны жить свободными, лишь на ночь их закрывают для их же безопасности, так как в темноте они плохо видят.
Для начала мы ушли в длинный коридор, где Pinky могла свободно летать, без риска повредить что-нибудь. Там, обойдя и изучив все двери, окна, стремянку и соломенные шляпы на стене, она, как только я протягивала руку, тут же возвращалась ко мне. Как и все попугаи, больше предпочитая сидеть у меня на плече, и еще ей понравилось стричь мои волосы. Рискуя остаться без оных, мне пришлось надеть шапочку. Pinky тут же сказала “Витторио”, так звали ее хозяина. Я засмеялась, видимо, и он так же спасал свои волосы.
Затем мы вернулись в зал к нашим попугайчикам. Я включила любимую ими испанскую гитару и выпустила полетать и попеть, а Pinky сидела на столике и, держа в поднятой лапке кусочек морковки, откусывала понемногу, совсем так, как это делаем мы, люди. Ее милый хохолок то приподнимался, то опускался под музыку, по разному реагируя вообще на все звуки и движения. Он так выразительно отражал все эмоции Pinky, почти так же, как лицо у человека.
Мои птахи дружно взлетели на карниз и сверху вниз смотрели на это диво. Гошу, видимо, тоже впечатлил хохолок, он даже в подражание нахохлил свои перышки на макушке и запел испанскую лирическую, а хор подхватил. И здесь произошло чудо, Pinky закружилась в танце, то кивая головой и раскрывая веером хохолок, то приподнимая лапки, как это уморительно смешно умеют делать какаду, при этом еще и присвистывая. Ее белый хвост был похож на шлейф длинного платья. Вы не поверите, но это было настоящее фламенко!