– Ты считаешь, что имеешь право мне мстить? Ты?– Безумный взгляд останавливается на пухлых губах, и я понимаю, что сейчас меня эмоционально вывернет, хватаю ее за патлы, шипя в лицо.
– Чего тебя бл*дь не хватало? Чего? Этот гадюшник, в котором ты пряталась, достойное место для тебя, а не те хоромы, которые я тебе подарил!
–А может мне он нравился, этот гадюшник! Нравился и все тут! И я хочу остаться здесь!– выкрикивает, смело встречая мой горящий злобой взгляд. Что то новенькое, видимо роль смиренной овечки мой жене уже наскучила.
– Ты, бл*дь, смотрю осмелела? Дышать будешь, когда я разрешу, поняла? Закончилась сказка, красавица, для тебя теперь начнется кошмар, и я уж постараюсь, что бы ты запомнила его надолго.
Истеричный смех разрезал ночную тишину. Впервые наблюдаю истерику у Дианы. Ее душевный раздрай выплеснулся на меня, оставляя равнодушным. Эти оголтелые крики не идут ни в какое сравнение с моим душевным коллапсом. Закидываю ее в машину и на бешеной скорости лечу на другую окраину города.
Первым делом выпить, стараюсь занять себя чем-то оттянуть момент истины, собраться с силами, не признаваясь даже самому себе, что противоречия, бушующие в собственной душе, уже не распинают, а схлестнулись в один жгучий коктейль, выплескивая содержимое через переполненные края моего самообладания. Кончики пальцев нетерпимо зудят, в адском желании зарыться в светло-золотой водопад, но я все еще сдерживаю его, оттягиваю момент, чтобы сполна им насладиться. Сломать и заполнить ее агонией пустоту внутри.
А потом уже ни хрена не помню. Жесты, слова, все стерлось, остались только ее бл*дские глаза выворачивающие душу наизнанку. Бешеное крышесносное желание затопило каждую клеточку моего тела, отключив разум, оставив только голые звериные инстинкты, которые я с особым садизмом удовлетворял, растворившись в желанном теле, захлебываясь мимолетной иллюзией.
Алла
Она смотрела перед собой невидящим затравленным взглядом, и только неясное бормотание истерзанной женщины нарушало тишину сырого подвала. Женщина устало прикрыла глаза, в попытке спрятаться от тусклого света, в котором ей мерещились ее мучители. Подвал уходил настолько далеко за пределы тусклого света, зияя черной дырой, доводя ее до помешательства.
Он приходил каждый день, а то и по два раза, спускался к ней, не говоря ни слова, измывался над ней, насилуя не только обессиленное тело, но и душу. Конечно, она соврала бы, если бы утверждала, что сам половой акт сломал ее душу, нет. Она привыкла к таким вот марафонам, Влад, совершенно правильно дал ей определение, но то, что делал с ней этот урод, не укладывалось даже в ее извращенном сознании. Он смог сломать даже такое павшее ничтожество как она, которое, казалось бы, сломать уже невозможно.