Аделия ранее…
Ветер бушевал, обрушивая на темный город свою смертельную стихию. Деревья гнулись до самой земли, а небо то и дело разрывала яркая молния. В продуваемом помещении городского вокзала, кутаясь в легкий вельветовый плащ, стояла молодая светловолосая девушка. Невидящим взглядом она смотрела на бушующую за окном стихию, не в силах поверить, что это все происходит с ней на самом деле. Даже зажмурилась крепко, с опаской открывая аквамариновые глаза.
В пустом зале повис жалобный всхлип. Тонкая рука взметнувшись, аккуратно опустилась на уже прилично выступавший из-под одежды живот. Она сама виновата во всем, что с ней случилось. И знала, что так и будет, но ничего не могла с собой поделать. Закрывает глаза и вспоминает его…
Улыбку, пробирающую до самого сердца, мозолистые большие ладони, настоящего мужчины. Как же она любила мужские руки. Не холеные наманикюренные, а настоящие мужские руки. Мама всегда смеялась над этой ее слабостью, когда даже в школе она обращала внимание на руки мальчишек.
Мама. Мамочка. И боль резанула, так что перехватило дыхание. Как жаль, что так мало нам было отмеряно времени, шепчут обветренные губы в пустоту.
Еще год назад она была первой красавицей института, всегда находилась в эпицентре всех важных студенческих событий, купалась в мужском внимании, и жизнь казалась ей сладкой негой. До того момента когда в аудиторию не вошел он. Высокий, широкоплечий, до безумия красивый преподаватель философии, и самое главное обладатель больших мужских рук, которые пленили ее окончательно и бесповоротно. Она смотрела на его руки, открыв рот, совершенно не слушая его лекцию, хотя и голос был всему остальному под стать, глубокий и пробирающий, с эротической хрипотцой, заставляющей краснеть всех студенток в аудитории.
И началась другая жизнь. Аделию словно подменили. Если раньше по коридорам института то и дело разливался колокольчиком ее смех, то теперь она была угрюмой и неразговорчивой. Ее раздражало все, чем она жила раньше. Неинтересный и примитивный флирт выводил девушку из себя, а подруг вздыхающих в унисон по новенькому преподавателю хотелось утопить.
Аделия настолько глубоко погрязла в своих тайных душевных терзаниях, что не заметила когда Марк Львович, так звали преподавателя, задал ей вопрос и с надменным видом ожидал ответа. Ей хотелось провалиться под стол, ведь он впервые к ней обратился, а она не услышала, в который раз украдкой разглядывая на его руки.