– Ты у нас мозговитая, Надюх. Голова у тебя варит, – взглянув на грустное, измученное лиц Абашевой он тут же добавил обнадеживающе, – у тебя, мелкая, голова тоже хорошая… крепкая – двери вышибать можно.
– Я не мелкая, – сердито буркнула в ответ Абашева. – А насчет головы та прав. Не могу я своим отшибленным мозгом понять, что тут вообще происходит. Не могу. Может, я что-то неправильно делаю, а?
– А ты сама подумай, – не выдержав душеизлияний, которые почему-то сочла за кокетство, Хоуп сердито отчитала лежащую перед ней девушку. – Что ты, Абашева, все геройствуешь? Все мужика из себя корчишь? Докорчилась? Валяешься теперь тут… Жалко мне, что мозги на двоих не делятся. Стань уже наконец нормальной девкой. Нормальной! Носи брюлики, блин, выйди замуж, детей нарожай…
Хоуп даже задохнулась от гневной тирады. Давно она не давала волю эмоциям настолько, но упрямая Абашева выбесила, достала своими выходками, своим тупым упорством, постоянным желанием быть не такой как все, лезть куда-то, драться, колечиться… Хоуп никогда бы не призналась, что волнуется за нее, переживает. Поэтому она сурово взглянула на Абашеву, которая тут же пробурчала с привычным упрямством:
– Я такая, какая есть. Другой не стану.
– Брось ты это дело, Надюх, – неожиданно поддержал Алсу Белый. – Мелкая – кремень. Знаешь, из щенка питбуля всегда вырастает питбуль, хоть ряди его в банты, хоть нет.
– Спасибо, Белый, – Абашева благодарно улыбнулась ему, – только я не питбуль. Я дворняга, которая навсегда останется дворнягой. Я не такая, как ты, Надь. Не такая умная, не такая успешная, я не смыслю в моде и драгоценностях, не умею думать на много шагов вперед, я совершенно не способна соблазнять парней и вообще…
Выслушав это честное признание, Хоуп улыбнулась грустно, а потом заявила искренне, без тени недовольства, иронии или двусмысленности:
– Дура, ты, Абашева. Я ведь не свою копию из тебя сделать хочу. Наоборот, – она понизила голос до шепота. – Просто, ты уникальная: долбанутая на всю голову, неадекватная идеалистка, но уникальная, понимаешь? И такие как ты, должны оставлять потомков… Так тебе понятно? Ты, как редкое животное, которое во что бы то ни стало надо сохранить, развести породу, ясно? – она взглянула на Алсу с такой фанатичной яростью, что той стало страшно и смешно одновременно. – Поэтому, Абашева, тебе, черт возьми, придется быть женщиной, иначе никак…
Алсу
Ну и разговорчик вышел! А последнее светловское признание меня разве что до слез ни растрогало. Она что, и впрямь решила обо мне заботиться? Это ми-ми-ми, как мило. Светлова, я тебя тоже люблю! И тебя Белый! Как же классно, что вы у меня есть? Я, сморщив нос, улыбнулась в потолок…