– Что это? – посмела спросить девушка.
– Кровь.
– Не надо, пожалуйста.
– Пей!
Приказ прозвучал жутко, отразился эхом от стен. Единственный глаз Холли-Билли сверкнул кровавым бликом, и перепуганная Шахерезада трясущимися руками вцепилась в кубок чтобы, давясь, отхлебнуть несколько глотков. От неожиданности она поперхнулась и закашлялась, роняя на себя капли кошмарного напитка. Боясь ослушаться, девушка собралась выпить еще, но пальцы охотника сомкнулись на ее запястье и заставили вернуть кубок на стойку.
У крови был странный вкус.
– Что это? – дрожащим голоском спросила Шах.
– Вино. Я пошутил про кровь, – мирно развел руками Холли-Билли, и на губах его появилось подобие улыбки. – Ты ведь не хотела пить? Зачем пила?
Шах пожала плечами, не зная, что ответить… как ответить правильно. Он ведь сам прекрасно знает ответ? Сам приказал пить. Она – его жертва, бессловесная, бесправная, и ее единственная цель – не разозлить его. Именно поэтому…
– Почему ты такая послушная? – словно в издевку поинтересовался Холли-Билли. – Надо быть жестче. Здесь, на Играх, таких тихонь ждут большие неприятности.
– Я не умею жестче. Здесь все так страшно. Страшно и несправедливо.
– Справедливо, – не согласился с ней охотник, – но в твоем случае дело не в Играх. Ты ведь и по жизни такая покорная – видно сразу. С этим надо что-то делать.
Он еще раз задумчиво оглядел Шах с ног до головы, слез со стула, подошел вплотную:
– Трахаться со мной будешь? Жестко, глубоко, до потери пульса?
– Да, я сделаю все, что вы хотите, только не мучайте меня, – зажмурившись, пискнула Шахерезада, на что услышала недовольное:
– Нет. Стоп. Так не пойдет. Что ты должна была ответить сейчас?
– Не знаю…
– Ты должна была ответить: «Пошел ты на хрен, Холли-Билли!»
– Не могли бы… вы… меня оставить, – заикаясь, промямлила Шах.
– Не так.
– Пошли… вы… на хрен!
Холли-Билли не слишком удовлетворенно качнул головой, пробормотал себе под нос:
– Н-да, дрессировали тебя лучше, чем пуделя в цирковой школе, – вдруг он просиял и приблизил свое изуродованное лицо совсем близко к Шахерезаде, так, что глаза их оказались напротив друг друга. – Ударь меня.
– Что?
– Ударь. Бей!
Окрик охотника прозвенел в ушах, как щелчок бича. Шах взвизгнула и отвесила собеседнику пощечину, почти невесомую, такую ударом-то не назовешь.
– Молодец. Неужели это так страшно, дать по роже мужику, который тебе омерзителен?
– Я не так воспитана, – принялась оправдываться Шахерезада.
И это была абсолютная правда. Она родилась в интеллигентной, но весьма консервативной и религиозной семье на юго-западе Аски. Отец –сектантский пастор, – с детства учил ее во всем принимать главенство мужчины. Мужчину нужно уважать, мужчине нельзя перечить, мужчине нельзя отказывать, с мужчиной нельзя спорить. Поднять на мужчину руку – святотатство, грех и позор! Мать пыталась тайно объяснять дочери, что все это слишком утрировано и старомодно, но жесткий, властный отец пресекал подобные разговоры. Вскоре он вообще изгнал мать Шах из семьи за самовольство – та тайно вела бизнес! Неслыханный позор для благовоспитанного мужа. Воспитание дочери продолжилось. Шах выросла и познакомилась с Жаком. Она безумно боялась представлять избранника отцу, но тому жених дочери неожиданно понравился – рыбак рыбака видит издалека…