— …представь себе, она каждый свой день начинает с бокала игристого баторского вина, который вносит в её будуар приезжий воин из таххарийцев, — высокая леди с розовым волосами и блестящей алмазной рыбкой-заколкой протиснулась между мной и Татем. — Должно быть, ей до отвращения надоел собственный муж.
Женщина-русалка одарила меня надменным взглядом, пригладила переливчатые чешуйки на обтягивающей юбке и отвернулась к подруге.
— Ведь бывает же так, чтобы надоел собственный муж! — рассмеялась её закутанная в прозрачный шёлк спутница.
— Нет любовника выносливее искусного воина, ясно? — вступил в разговор Тать, сверкнув своей самой очаровательной улыбкой.
Обе кокетки игриво скользнули взглядами по крепким, тренированным плечам Татовского и даже не испугались его кривой рожи. Возможно, решили, что она — часть костюма.
Я закатила глаза и оставила бойца развлекаться флиртом с высокородными красавицами. Отошла в тень вьюнка с неестественно крупными цветами, прихватив с собой ещё один бокал вина.
Напиться — вот отличная идея на сегодняшний вечер. Хоть этим унылый праздник в приюте Ордена выгодно отличается от танцулек в бестиатриуме.
Я набрала полный рот вина, безуспешно поискала глазами Демиурга, рассмотрела вязь татуировок на полуобнажённом крепком теле с головой медведя и… наткнулась взглядом на высокую мужскую фигуру с руками кровавого мага.
Протолкнув напиток в горло и отступив ещё дальше в тень, я инстинктивно напряглась. Хотя с его бы? Просто кто-то из гостей оказался столь оригинален, что вместо Иверийца решил нарядиться Чёрным Консулом. День Династии и маскарад вполне это позволяют.
И всё же… Как странно.
Словно нарочно демонстрируя почерневшие на предплечьях вены, незнакомец повыше закатал рукава белой сорочки. Он о чём-то оживлённо беседовал с важным господином, а я никак не могла отделаться от ощущения, что знаю каждый волосок на его теле, каждый шрам и каждый изгиб. Что он и есть моя судьба, которую я искала среди тысяч лиц, в шумных звуках боя и в тишине библиотечных ярусов.
А моя судьба… Всегда была рядом. Вино моментально показалось кислым, и я выплюнула его в ближайшую вазу с камелиями. Живот скрутило резкой болью, а затылок полоснуло так, словно кто-то дёрнул рывком за волосы.
Теперь я с жадностью изучала мужскую спину. Пыталась найти подтверждение своему ошибочному узнаванию, но только сильнее притягивалась к нему. Неосознанно — как тянется слепой котёнок к запаху молока.
Бывает, смотришь на человека — и глазами выделяешь его из тысячи, потому что в его движении, в коротком повороте головы, в том, как пальцы обхватывают бокал с «полыньим штормом» и даже в том, как вздымается его грудь при дыхании, видишь самый близкий на свете образ.