Когда он позволил Шону Киркпатрику стать доминантом для Калли, он надеялся, что наличие стольких ограничений, расстроит этого человека. Что этот мудак уйдет. Торп не доверял Киркпатрику. Что-то было не так с этим парнем… Но независимо от того, что он сделал, Шон оказался чертовски целеустремленным, когда дело коснулось девушки.
Черт! Торп ненавидел смотреть, как другой мужчина проникает глубоко в Калли, туда, где он жаждал быть сам. Он сжимал маленький шелковый халат, который принес из ее комнаты, в ту секунду, когда понял, что Калли хотела позволить Шону трахнуть ее, он закрыл глаза, отказываясь наблюдать, как ублюдок входит в нее.
Причины, по которым Торп никогда не обладал Калли, были вырезаны в его мозгу. И хотя он не забывал об этих причинах даже во сне, он сжал челюсть и снова напомнил себе. Всегда будет разница возраста в четырнадцать лет, два месяцев и три дня. Кроме того, он знал, что Калли вряд ли останется с ним надолго. Про вечность не могло быть и речи. Что еще более важно, он никогда не мог дать ей ту любовь, которую она жаждала и заслуживала.
Проклиная себя, он осмелился открыть глаза и уставиться на сплетение черных волос Калли, спадающих по ее светлой, покрасневшей коже спины. Желание грызло его, проникая глубоко. Он всегда верил, что, отойдя от нее той декабрьской ночью два года назад, Торп сможет помешать ей разбить ему сердце. Теперь Торп осознал, что это решение не приносило облегчения.
Киркпатрик, выкрикивая слова любви к ней, выбешивал его. Услышав, как шотландец признается в своих чувствах к Калли, Торп не только завидовал ему, но и понял, что у этого человека были яйца. Это почти внушало страх. Но Шон, очевидно, совсем ее не понимал. Торп не сомневался, что ответит Калли на неожиданное заявление этого человека.
Будто по сигналу, она напряглась и покачала головой, затем соскользнула с его колен. Киркпатрик встал и снял презерватив, пытаясь застегнуть ширинку, потянувшись к ней с нежностью и спокойствием.
Торп фыркнул. Снова неправильный подход.
Его совсем не удивило, когда Калли развернулась, зажмурила глаза, обхватила руками грудь и побежала прямо к нему.
Когда она почти врезалась в него, он схватил ее за плечи. Торп старался больше не смотреть на ее грудь. Зачем искушать себя тем, чего он не мог иметь? Она взглянула не него, на ее лице отразились страх и мука. Последовало чувство вины.
– Пойдем, – умоляла она, – пожалуйста.
Одни только эти слова говорили Торпу, как незрелый Киркпатрик обнажил Калли. Обычно она пробует топать ногами, требовать и просто манипулировать, прежде чем прибегнуть к тому, чтобы показать свою мягкую, покорную сторону. Какой бы ни была игра этого человека, Торп должен был отдать должное Шону за то, что он раскрыл ее эмоции шире, чем ожидалось.