Он хотел обладать ею.
Это, блять, невозможно.
У них есть здесь и сейчас. Завтра... он понятия не имел, что случится. Он всегда контролировал все вокруг себя. Но он не мог контролировать Калли и будущее. Этот факт раздражал его, как ничто другое.
Торп погружался все глубже в ее рот, пробираясь в ее пухлые губы, чтобы обвить языком ее и захватить каждый кусочек ее сладких стонов. Он сам застонал, прижимаясь телом к ней и медленно отрывая пальцы от ее киски, позволяя им парить над ее клитором, который нуждался в его ласках больше всего.
– Руки над головой, дорогая.
Калли подчинилась, даже на мгновение не остановившись.
– Пожалуйста, ты мне нужен...
Он был нужен ей, но не так, как она просила. Ей нужны ограничения, которые он однажды ей предоставил. Он остановился, потому что она обратилась к Киркпатрику. И он не боролся за нее. Теперь она стремилась покинуть его навсегда.
«Ты всего лишь получаешь то, что заслуживаешь».
Отбросив насмешливый голос, он сунул руку в карман и вытащил наручники, которые спрятал там. Прежде чем она поняла, что случится, он надел наручник на ее левое запястье, поднятое над головой. Другой наручник он с лязгом зацепил на металлическом каркасе спинки ее кровати.
– Что ты делаешь? – спросила она, дергаясь и хмурясь.
– Посмотри на меня, – он потребовал, касаясь ее клитора. – И не отворачивайся. Поняла?
– Да. – Ее голос дрожал. Тело извивалось. Глаза умоляли.
C твердым, как железо, членом, Торп вздохнул и впился в ее глаза.
– Прими удовольствие, которое я даю тебе как клятву, любимая. Если ты оставишь меня, я буду охотиться за тобой. Не найдется места, где ты спрячешься, где я не смогу тебя найти. Я никогда не перестану искать. Я никогда не сдамся. Я никогда не отпущу тебя, когда могу спасти тебя.
– Торп, не надо… Ты не можешь…
Он прервал ее, аккуратно касаясь ее клитора двумя пальцами, пощипывая обе стороны маленького бутона, а затем попеременно касаясь сверху.
– Нет, я могу. Я сказал смотреть на меня. Сейчас, – потребовал он, – кончай!
Ее глаза стали головокружительно синими, расширяющимися с каждым вздохом, подчеркнутым красным румянцем на щеках. Он не дал разрешения Калли, но она все равно закричала. Крик зазвучал в его ушах, отразился эхом от стен и, несомненно, прокатился по коридору. Это продолжалось и продолжалось, ее тело содрогалось, и клитор под его прикосновением превращался в комок, а затем снова и снова пульсировал.
Не отрываясь, он смотрел на Калли и мир исчез. Только она существовала.
Боже, она была ошеломляющей. Когда она сдалась, то сделала это полностью.