– Вот, говорю: ищут. Леннарт нас не обнаружил, а значит, деформаций в пространстве нет, измененной структуры не заметно. Работаю качественно, – улыбнулся Либлик. – Но осторожность не повредит…
Тут открылась дверь, и в комнату вошли. По белому халату Анья определила доктора, а по повседневной одежде – пациента.
Анья и Либлик заняли чей-то кабинет.
Извинившись, – извинялась Анья, – вышли, и Анья прямиком направилась к Виктории: следовало справиться о здоровье женщины.
Виктория жила, что не могло Анью не радовать. В сознание еще не пришла, но доктора зафиксировали значительные улучшения. Об этом им поведал доктор Эллер.
Врачи удивлялись, Альма с Луизой тоже, но те только молча на нее поглядывали.
Следовало уходить: она пока не готова отвечать на вопросы. К тому же дар продолжал волновать. Вроде бы Сила к ней вернулась, но на каких условиях? Помнится, раньше ей вредила: Анья не умела ею управлять. А теперь? Послушна ли? Насколько в ней окрепла? Не начнет ли снова ее уничтожать?
Вопросов было много, следовало скорее во всем разобраться.
Анья задержалась еще на немного, а затем они с Либликом ушли. Ушла и Альма. Луиза проявила инициативу и осталась на ночь. Никто не возражал.
На следующее утро, после завтрака, Анья вышла на улицу. Самочувствие было так себе. Анья всю ночь ворочалась, не могла заснуть, боролась с мыслями, не понимая, что сейчас чувствует: есть изменения в теле или их нет; если есть, какие именно; а может, не должна ничего ощущать? Ничего необычного?
Остановившись перед дорожкой, разделяющей сад на две половины, глубоко вздохнула.
– Доброе утро, Рейнард, – пробормотала Анья.
Спину прожигали взглядом. Змеиные зрачки Рейнарда Либлика преследовали ее безотрывно, куда бы она ни пошла.
Либлик приблизился, остановился рядом.
Анья видела его в столовой, он сидел в углу, ковырялся в каше в обществе нелюдимого старика. Такого же, как он сам. С Либликом Анья не трапезничала: плохая компания – враг достойной жизни: Анья вывела новый постулат. Отсюда следовало, что с членами плохих компаний, – если отвязаться возможности нет, – следует общаться как можно меньше. Анья не общалась. Сдержалась даже сегодня, когда сдержаться казалось невозможно: она разрывалась от обилия вопросов и безумно хотела их задать.
В этот момент к ней подошел мужчина и начал говорить о себе. Мужчину звали Рудольфо, на протяжении последних пятнадцати лет он обитал на таллинских улицах и не мог излечиться от хронического кашля, который его «убивал».
Подозревала, что убивал его не только кашель, но и другие, не выявленные болезни, уж больно нездоровым выглядел: красные зрачки, серая кожа. Однако Анья могла ошибаться. По рассказам Виктории, приют следил за здоровьем бездомных. Как только к ним поступал постоялец, его отправляли на комплексное обследование или приглашали врачей к себе на полноценную групповую проверку.