– Вы не производите впечатления безрассудного человека, потому должны понимать, насколько это опасно. – Они остановились напротив друг друга.
Значит, вон оно как. Изолятор. Доктор Бергман знает о визите к преступнику: пока она беседовала с Рейнардом Либликом, охранник ее заложил.
– После случая в столовой и ваших странных речей о прогулках Либлика по клинике, мы усилили бдительность в отношении этого пациента, – читал информацию по лицу доктор Бергман. – Что вы у него забыли?
– Я… пыталась его понять.
– Рейнарда Либлика? – удивился мужчина. – Раньше вы его боялись. Теперь решили понять его. А заодно, видимо, разговорить… так? – Доктор Бергман покачал головой, как бы отмахиваясь от этой мысли. – Неважно. Почему вы не дома? Я же велел отдохнуть.
– Я в порядке.
– Я бы не сказал. Вы бледная, словно смерть, – усмехнулся доктор, но тут притих. Короткие, непродолжительные смешки с быстрым откатом к прежнему состоянию, были излюбленной привычкой мужчины. – Ладно, пойдемте со мной. Поможете с текущими делами.
Ближайшим текущим делом оказался обход пациентов. Поднявшись на третий этаж и добравшись до просторов нужного отделения, доктор Бергман повел ее длинными коридорами, от одной палаты к другой. Он заводил парализованную Анью в аккуратные многоместные комнаты, в которых, коротая однотипные будни, его прихода дожидались мужчины. В одну, вторую, третью…
Пока доктор Бергман обследовал пациентов, подспудно задавая им вопросы, Анья вела амбулаторные карты, отмечая в них важные моменты.
Несмотря на поглощающую занятость, Анью не покидали удручающие мысли: она с трудом концентрировалась на работе. Три месяца или даже два. У нее в запасе два-три месяца. Как ей быть? Что предпринять? Как отыскать наставника, о котором говорил Рейнард Либлик, и усмирить неопознанный дар? Сама она силу не чувствует. Даже если почувствует, Анья не знает, как ее приручить.
На протяжении всего обхода, Анью преследовали чужие взгляды. Как только входила в палату, пациенты как по команде сосредотачивались на ней, неважно, чем они занимались: общались, смеялись, сидели молча, читали газету, глядели в окно. И каждый в комнате начинал наблюдать за ее передвижением…
…чтобы при первой же представившейся возможности, к ней подойти, заглянуть в глаза, попытаться поймать убегающий взгляд, а затем заговорить. О чем? О себе самом. О своих проблемах, бедах, переживаниях…
Анья с ними говорила, пыталась усмирить их взволнованные души, однако разговоров становилось мало. В какой-то момент, под влиянием эмоций, они подходили непозволительно близко и начинали до нее дотрагиваться: хватали за руки, оттесняли назад, чем нарушали личное пространство. В точности так же, как недавно в коридоре до нее дотронулся чумоватый пациент.