Сначала получить желанного эффекта не удавалось: в изоляторе стояла относительная тишина. Однако потом… ей показалось, что стал зарождаться слабый шум. Следом громче,…громче…еще…
– Янковских! – прозвучало строгое. – Время принимать таблетки!
Анья вернулась в реальность, вернее, Анью в нее вернули.
Повернула голову и у двери камеры увидела женщину: неприятную «госпожу», которая приносила временами таблетки. Принимать лекарства не хотела: Анью сразу потянет в сон, а ей нужны силы, нужна энергия, чтобы воплотить задуманное в жизнь. Сегодня. Прямо сейчас. И доктор Эскола являлся важной, нет, важнейшей составляющей плана.
– Сегодня осмотра не будет, – словно музыкальными тарелками дали по голове. – У доктора Эскола дела, он отъехал, да и вы здоровы. Потерпите денек, швы снимут позже.
Анью окунули в ледяное озеро, остудили пыл, убили азарт. Анья была ошарашена.
– Как не будет? Почему?
– Я сказала почему. Примите таблетки.
Постигло горькое разочарование. Как же так. Анье следовало поговорить с доктором Эскола. Ей нужно его попросить, ей нужно ему доказать…
Анья выпила воду, только таблетки остались во рту. Не то, чтобы не собиралась глотать, просто была настолько подавлена, что таблетки застряли в горле: не сумела их проглотить. И, видимо, выглядела настолько опечалено, что седовласая дама мучить не стала – ушла, не размыкая ей губ.
Словно в трансе вернулась к кровати, предварительно сплюнув медицинскую гадость.
Ведь это не страшно, не так ли? Встреча откладывается всего лишь на день. Анья завтра его увидит.
Да, – решила Анья, – она перенесет разговор на завтра, а пока хорошенько все обдумает, полежит, придет в себя, а заодно научится легко и свободно призывать к себе волну: призрачно-мерцающую, воздушную волну, которая возбуждала, будоражила ум…
Как удалось продержаться сутки, одному Богу известно: в нее вживили реактивный моторчик, не позволявший усидеть на месте. Анья вставала, садилась обратно, подходила к решетчатому окну, чтобы посмотреть на территорию клиники: просторный двор, раскидистые деревья, скамейки охрового цвета,… «перерезанные» толстыми прутьями. А затем возвращалась в кровать, чтобы, отрешившись от всего окружавшего, уйти, погрузиться в себя.
Уже под вечер у Аньи получилось: ей удалось организовать мятеж. Вернее, Анья так полагала, поскольку уверенности в том не испытывала. Сначала, требуя выпустить, закричал один возбужденный пациент, затем второй. А после запустилась цепная реакция, которая, однако, ни до чего не разрослась. Гул как поднялся, так и стих.
На следующий день, к большому облегчению, увидела доктора Эскола. Пока вели к нему, ужасно переживала. Переживала и нервничала, заходя в кабинет. Не прекращала трястись от страха все то время, что снимали швы.