Для него из всего света осталось только это – колода карт да наперсток, и незамысловатая игра. Видимо, он загадывал карту и рукой в наперстке безошибочно вытягивал ее. И это приводило его в неистовый восторг.
– Папа, – робко позвала Элиза. Маркиз, не прекращая своего занятия, мельком глянул на дочь.
– А, нашлась, – небрежно бросил он, тасуя карты. – Тем лучше. Меньше головной боли. Молодец, девчонка! Ты смогла это сделать! – и он расхохотался, как безумный.
– Смогла сделать что? – прошептала Элиза в ужасе. – Отец, ты меня пугаешь! Оставь этот наперсток, ты же сам говорил, что он часть демона! Он изменил тебя до неузнаваемости одним прикосновением! А дальше что будет?!
– Изменил? – холодно переспросил отец, прикуривая сигару от оплывшей свечи. На мгновение он снова стал прежним – собранным, внимательным и холодным. Но только на миг. Затем маркиз снова расхохотался, словно примерил маску и остался доволен этой шуткой. – Да я всегда был таким. Зато теперь не надо прятаться и притворяться! Теперь я могу себе позволить все!
– Все – это что? – уточнила Элиза.
– Наперсток! – ответил отец, показывая ей красивую безделушку. – Я весь город обдеру с этой вещицей!
– Да зачем тебе столько денег, папа! – ужаснулась Элиза. – Мы ведь итак богаты.
– Глупая. Денег много не бывает. И потом, деньги – это власть. Можно отнять человека все, но не забирать, а заставить отработать. Отчаявшийся, совершивший такую огромную ошибку, он будет способен на все, чтобы его уютный маленький мирок не разлетелся на куски.
– Ты не можешь быть так жесток! – в ужасе прошептала Элиза.
– Да почему же нет? – усмехнулся отец, поднимаясь с места. Бессонная ночь и усталость сказались на нем не лучшим образом, он ссутулился и даже стал ниже ростом. – Нужно отдохнуть… а потом нас ждут великие дела!
– Обирать людей – это великие дела?
– Не дерзи мне, паршивка! – озлился маркиз. – Я кормлю и пою тебя, так что будь благодарна! Не тебе осуждать мои поступки! Будь покорна, и тогда наказание тебя минует! Скажи спасибо, что я не высек тебя за то, что ты шлялась где-то всю ночь. Мне не нужна дочь-потаскуха! И молодому Эйбрамсону наверняка тоже не нужна невеста, которая таскается черт знает где. А у него, говорят, еще целый сундук сокровищ. И я хочу получить их все!
– Что?! – вскричала изумленная и возмущенная Элиза. – Вы предлагаете мне стать воровкой?! Обокрасть собственного мужа?! Не бывать этому!
– Поговори еще со мной! – вспыхнул отец. – Я сейчас тебе задам…
Элиза вскрикнула и бросилась прочь, когда увидела, как отец наступает на нее с явным намерением поколотить. Махом она взбежала по лестнице наверх, в свою комнату, обмирая от звука шагов за своей спиной – и напугалась еще больше, распахнув дверь и нос к носу столкнувшись с Эрвином. В лицо ее дохну сердитый зимний холод, качнулись синие лепестки пламени на свечах. Эрвин, мягко, но непреклонно отстранив ее с дороги, быстро шагнул вперед, скользнул бесшумной темной тенью навстречу бушующему отцу Элизы. Вместе с ним на лестницу словно вылилась вся его новообретенная темная сила, черным облаком клубящаяся у его ног, обнимающая его плечи. Элиза вдруг ощутила себя маленькой рыбкой в замерзающем ручье, в котором вода превратилась в кашу с ледовым крошевом. И не вырваться из холодного мира, старшего медленным и похожим на дурной сон.