Валиант мельком глянул на Ивон, прижавшуюся к королю, и от досады прикусил губу. Снова она, хрупкая и нежная, подверглась нападению этой разъяренной фурии! Жанна не просто так ее ненавидела, не просто так хотела унизить и причинить боль. Она наверняка завидовала ее красоте. Вспоминала что-то о себе, прежней – и ее разум захлёстывала лютая, звериная злоба. Эта злоба ослепила ее настолько, что Жанна проморгала опасность, атаку сокола. Глупая, глупая баба! Ивон все же немного отошла от домашних издевательств, осмелилась защищаться. И, наверное, Жанна это заслужила – рану, которая, вероятно, болезненная и ужасна, – но отчего же все равно ее жаль?
И как вышло, что она свободно разгуливала по саду? Почему ее не выставили вон?..
Все эти мысли вместе с брезгливой жалостью мгновенно промелькнули в его голове. Наказания было не избежать – Валиант расхохотался, вспомнив, что призывал наказание на свою голову, но готов был страдать за Ивон. Вместо этого его высекут, как собаку, за упрямство его перерожденной сестрицы.
«По твоей шее истинно плачет топор! – подумал Валиант. – И если ты не уймешься сейчас
– а урок тебе дан прекрасный, – король все же посмотрит, какого цвета твоя кровь на лезвии палаческого орудия пыток...»
– Уползла, гадина, – меж прошипел король, сверкая золотыми драконьими глазами. – Здесь, только что, я видел ту, что должна была умереть еще вчера. Почему она жива. Валиант, и отчего я вижу ее в своем замке!?
– Ваше Величество, – чуть поклонившись, ответил Валиант. – Ваше приказание было мной выполнено. Все семейство было наказано и умерщвлено.
– Но?..
– .но у них оказались а руках действительные индульгенции, – пояснил Валиант. – Девица Жанна Уорвик ожила после отпущения грехов и. помчалась совершать новые. Месяц, Ваше Величество. Нам придется ждать месяц, если мы хотим ее успокоить навсегда. Или же она уберется к черту, после сегодняшнего преступления.
– Индульгенции! – выдохнул король яростно. – Вот за это я не люблю даровать второй шанс! Тот, кто бестолково прожил одну жизнь, вряд ли потратит на что-то путное вторую.
Ивон, вслушиваясь в его слова, вдруг задрожала и с силой оттолкнула короля, обнимающего ее. Он перевел на нее удивленный взгляд:
– Что такое?
В глазах девушки стояли слезы.
– Ваше Величество, – изумленная, потрясенная, произнесла Ивон, изо всех сил стараясь не разрыдаться в голос. – Вы приказали. умертвить моих родных?! В то время, как говорили нежные слова и улыбались мне – умертвить мою мать, моих сестру и брата?!..
Король рыкнул яростно, топнув ногой. Осуждение Ивон пребольно резануло его по сердцу. Где-то в глубине души он надеялся, что Ивон достанет мудрости и силы разорвать эти связи, называющиеся семейными узами, отречься от унижения и обид, что причиняла ей эгоистичная младшая сестра. Зачем плакать о тех, кто тебя терзал и мучил? Сожалеют ли жертвы о своих палачах?