– Нет, – рыдала Зинан, вздрагивая всем телом. – Не отнимайте последнее! Не отнимайте!
С башни раздался истошный крик и ругань разъяренной Жанны. Дракон вскинул вверх настороженный острый взгляд – и Зинан с воплем скатилась вниз по лестнице, в последней надежде уйти от страшного незнакомца.
И меч бы ее не догнал, потому что она ловко оставила дракона за поворотом, выбирать, куда бежать в первую очередь – в сторону удирающей Зинан или наверх, к Жанне. Но у дракона оказался очень гибкий и очень длинный хвост; черный, составленный из множества отполированных, чешуйчатых члеников, с острейшим наконечником-стрелкой на конце. Он вылетел из мрака вслед за Зинан и как гарпун пронзил ее спину, выскочив из груди с всплеском крови и крошевом косточек. Рывок назад – и освобожденная от смертоносного гарпуна Зинан закувыркалась вниз по лестнице.
– Во славу короля, – повторил Валиант из темноты.
Крик на башке повторился, Валиант вернул меч в ножны и поспешил туда, уже безо всякого опасения громко топоча сапогами по старым ступеням.
...Сегодня призыв у Жанны получился особенно хорошо. То ли оттого, что она была трезва, то ли оттого, что всю свою ярость, все желания своего сердца она направила туда – в яростное пламя призыва. О, как она хотела сейчас увидеть эту проклятую Ивон! Неблагодарную сестрицу! Ведь это она, Жанна, придумала закинуть ее к королю! Это по ее, Жанны, идее король одарил Ивон всем – платьем, драгоценностями! Это заслуга Жанны – в том, что король с Ивон танцует и обнимает ее!
И это Ивон виновата в том, что мать говорила все эти обидные до боли слова, от которых Жанна почувствовала себя жалким обманутым ничтожеством.
В магическом вихре, наконец, появилась светлая фигурка девушки, отчего-то в розовосером шелковом плаще с остроконечным капюшоном. Притянутая заклятьем прятали лицо о т секущего ее щеки магического ветра и ловила разлетающиеся полы, пригнувшись. В ее движениях, в хрупкости ее рук было что-то такое особенно беспомощное и слабое, что Жанна не вынесла и мига – кинулась с ревом в бушующий магический смерч.
Она яростно ухватила кончик капюшона, ощутила в руках, под тонкой шелковой тканью жгут волос, аккуратно уложенный. Ругаясь и рыдая, она рванула сестрицу за волосы, наслаждаясь трепкой, оттаскала ее как следует, насильно пригибая ее голову к своим ногам, лицом ее тыча в грязный пол, сопя и пыхтя от радости.
Затем, не выпуская жертву их рук, с удовольствием влепила звонкую плюху в лицо под капюшоном, ощутив под своим пальцами горячие губы и нос, вспухший от слез.