И впереди была новая дорога-жизнь, такая же восхитительная и чарующая, какой она рисуется всем в восторженной ранней юности.
Составление индульгенции было делом тонким, очень трудным и очень дорогим.
Чтобы исполнились все магические заклятья, записать все слова прощений золотыми переливающимися чернилами, нужны были разные зелья, а ингредиенты к ним были редкими и дорогими. Их продавали крупинками, на счет, и каждое из них сметалось с весов золотой жесткой щеточкой.
Разумеется, для себя и для своих отпрысков мадам Зинан не могла позволить такой роскоши. Толченые коренья розовых лотосов, крылья райских бабочек, крупинки попавшейся в сети гномов радуги – все это отвешивалось в точности, просчитывалось чуть ли не по зернышкам. За все ингредиенты заказчик платил торговцам сам, а Зинан платили только за работу с бумагой.
Услуги ее стоили, право же, не дешево, но все равно – не так дорого, чтобы жадная Зинан могла купить себе все необходимое. Ей с семейством пришлось бы тогда долгое время есть пустые бобы с капустой. А этого она не хотела бы.
...И только особой золотой щеточкой можно было наскрести с чашечки весов крупинки, крошки, следы этих невероятных веществ, с помощью которых потом можно было изготовить волшебные чернила и написать индульгенцию себе.
И Зинан делала это.
Она тщательно сметала с весов самые мелкие пылинки, обкрадывая своих клиентов понемногу, кого на день, кого на час, выкраивая из их следующей жизни по кусочку. Она работала скоро и хорошо, клиентов у нее всегда было много, поэтому кое-как, но на чернила к первой индульгенции – для себя самой, – она наскребла быстро.
Вот только странное дело: записав последнюю букву с завитушками, поставив печать и обвязав документ ленточкой, Зинан немного изменилась. Виноваты ли в том были чужие чернила, которыми Зинан должна была описывать чужие жизни, или же хитрая стряпчая просто стала умнее и опытнее – теперь этого никто не скажет. Но только в голове ее теперь зрели очень смелые и дерзкие мысли, одна крамольнее другой. И не всегда эти мысли были добры.
Для маленького карапуза-Вольдемара Зинан использовала те капли, что остались от ее чернил и немного от тех, что удалось выкроить из доли удачливых купцов. Может, отсюда Вольдемар унаследовал талант к составлению разного рода бумажек?..
Для Жанны Зинан писала индульгенцию жирными щедрыми буквами, которые просыхали на волшебной бумаге долго. Те года были щедры на кающихся некромантов и колдунов всех мастей. Они боялись, что их души сгинут во мраке, и сыпали золото щедрой рукой. Зинан стаскивала у них крупинки ингредиентов по две, по три штуки, кроме того, что сметала щеточкой. Потом толкла в ступке, варила зелья, капала в чернильницу золото и писала, щурясь от удовольствия. Ее любимое чадо должно было получить самый увесистый, самый щедрый шанс на вторую жизнь!