– Где их индульгенции?! – взахлеб орала, как безумная, Жанна. В нее словно злой дух вселился, наподобие тех, что терзали ее в алкогольном угаре. Круглое лицо ее налилось кровью, глаза вытаращились, смотреть на нее было страшно и противно. – Где?! Отдавай! Мне!
Она угрожающе обернулась к матери – растрепанная, лохматая и нечёсаная, в растерзанной одежде, толстая, неряшливая, с бледными сине-зелеными отпечатками когтистых пальцев на раздавленном горле, – и Зинан в страхе отпрянула.
– Их нет! Нет их! – кудахтала она.
Но Жанне было мало слов матери; с рычанием она накинулась на Зинан, вцепилась в нее и начала трясти, будто ожидала, что припрятанные индульгенции посыплются из-под одежды матери. Вольдемар едва успел вклиниться между ними и растолкать в разные стороны, не то дамы здорово проредили б друг другу волосы. И если для Жанны это было бы невеликой потерей, то для Зинан, которая все же содержала себя в порядке и аккуратности, растрепанная прическа была бы весьма неприличной.
– Да кто тебе сказал, – закричала мать, защищаясь, закрываясь руками от взбесившегося чада, – что они вообще были?! Я им не делала, ничего им двоим не делала!
Жанна ревела и рвалась из рук удерживающего ее Вольдемара. Из ее темных глаз текли крупные слезы. Она рассчитывала на то, что сейчас и здесь подожжет выписанную Ивон бумагу, и та рассыплется в прах в руках короля, танцуя на балу. Но и тут ее ждало жестокое разочарование; индульгенции Ивон действительно не было.
Жанна это чувствовала, знала, хоть и рвалась изо всех сил, желая обыскать всю комнату матери. Крупица надежды горела в ее сердце, но это была надежда безумца.
– Это ты! – орала Жанна, беснуясь. – Ты нас изуродовала! Своими индульгенциями!
Ивонку не испортила!
– Я всего лишь хотела дать вам больше, – вдруг в ответ заорала Зинан, внезапно взорвавшись и влепив дочери сокрушительную пощечину, – чем ОН! Неблагодарная свинья! Знаешь ли ты, чего мне стоили эти бумаги?!
– Он, – выдохнула Жанна, тяжело отпыхиваясь, словно ее только что выловили из реки, в которой она утопала. – Кто – он?.. И что он давал Ивонке?..
– Твой чертов отец! – вскричала Зинан, топоча ногами. – Я хотела дать вам, обделенным, то, чего он дать не мог!
– Да что он мог дать, – вякнула Жанна. – Я его и трезвым-то с трудом помню. Опустившийся, буйный помешанный....
– Он не всегда таким был! – выкрикнула мать. – Далеко не всегда! Черта с два я вышла б за такое ничтожество, будь он хоть трижды граф! Но поначалу-то он был важный господин, гордый, высокомерный, хоть и с голым задом! Мне даже кланялись все, потому что его боялись!