– Он убьет тебя, как только увидит вместо Ивонки, – сердито возразила мать. – Дурак он, что ли?
– Не убьет, – самодовольно заявила Жирная Жанна. – Контракт скрепляется Магической Печатью. Он и руку не сможет поднять, если это прописать отдельным специальным пунктом!
– Все равно, – упорствовала мать, – читать-то он умеет! Думаешь, не насторожат его твои «специальные пункты»? Если невеста настаивает на том, что муж не имеет права ее бить, значит, ему точно есть за что пересчитать ей ребра! Он не станет этого подписывать, а даст тебе в ухо посильнее!
– И это я предусмотрела! – с восторгом выпалила Жанна. – Обычный контракт вмещается на десяти страницах, и там оговорено все, что приличествует невесте. Клятвы быть верной, ласковой и прочие высокопарные слова. Он почитает начало, и все. А все свои специальные пункты я вынесу на следующие страницы, и ему не покажу.
– Как же ты их не покажешь?! – возмутилась мать. – Контракты прошиваются магической нитью. Вынуть лист невозможно.
Глаза мадам Зинан подернулись печалью, она даже всплакнула, припоминая, как совсем молодой подписывала аналогичную бумагу, выходя замуж за своего буйного злобного красавца-графа.
– Я же говорю, – холодно заметила Жанна, – что ты тупая деревенщина. Была б умнее – папаша бы палкой тебя не гонял в неглиже по округе. Достаточно было ему это запретить контрактом. Одним словом: надо стряпчему заплатить. Тому человеку, что составляет контракт. Заплатить много, очень много, чтобы он все ладно написал, и нитью магической прошил, и печать поставил. и в нужный момент просто выбрал листы с особыми условиями. Он может. А потом их обратно подложил. Это во власти стряпчих.
Мать замахала на дочь руками, словно на курицу, не желающую возвращаться в курятник.
– Деньги?! – вопила она. – Откуда у меня такие деньги?! Это ж сколько нужно отвалить, чтобы стряпчий согласился обмануть короля!
Нет, на самом деле деньги у мадам Зинан были, и немалые. Они хранились, запертые в добротном сундучке, в подвале, таком же холодном, как тот, в который утащили Ивон. Но отдать их все какому-то пройдохе?!
Это означало бы остаться без красивых платьев и без любимой колбасы к ужину, и масла сливочного тогда тоже не видать. И все потому, что Жанне взбрело в голову стать королевой.
– Не дам, – отрезала мадам Зинан. – И не проси.
– Жалко тебе, да?! – грубо и агрессивно заорала Жанна, дыша на мать винным и табачным перегаром. Ее круглое лицо тотчас сделалось жутким, злобным, от былого благодушия не осталось и следа. – Для меня – жалко!? Для своего ребенка жалко?! Жалко, да?! Всего десять тысяч золотых! Что тебе, жалко?