«Мука небесная!» – подумал Валиант, дрогнувшей ладонью вдруг отирая ползущие по лицу капли пота. Душно; мысли и замковая суровая тишина давили на него, сгибали спину, невыносимой тяжесть ложились на плечи.
Валиант чуть шевельнул пальцами – от мощного притока магической силы покалывало пальцы. Теперь он мог, наверное, раздавить в ладони отлитый из металла кубок и легко скрутить в трубочку монету. Король щедро делился своей мощью с преданными людьми. Этими руками придется казнить Ивон?.. Для этого в них столько мощи?..
Невыносимо! Невозможно!
Ее хрупкая фигура, бьющаяся в руках разъяренной Жанны, все еще тревожила воображение Валианта. Он знал, что это был всего лишь морок, но мороз бежал по его коже от звенящих в ушах криков. Жалость и нежность сковывали сердце.
Снова и снова он испытывал наслаждение оттого, придушил гадину Жанну. Что это его пальцы сжали и изломали горло мучительницы, отомстили за Ивон, вернули ее боль.
Валиант не понимал, почему так заводится, но знал, что поступил бы так еще и еще, если бы Жанна только попыталась замахнуться на Ивон. Все его тело готово было броситься в бой, вперед, закрыть Ивон собой, от одной только мысли о кривой, недоброй ухмылке Жанны. Точно так же, как он служил королю, Валиант готов был служить Ивон – и даже больше.
«Я готов и погибнуть ради нее! Что ж за наваждение...»
Ему вдруг очень захотелось, чтобы король отчего-то смягчился, не наказывал девушку, и. и чтобы Ивон проиграла этот отбор и осталась свободной от короля.
Валианту до боли в стиснутых кулаках захотелось вдруг нежно коснуться ее кроткого, тонкого лица, и чтобы она не отталкивала. Ласково стереть печаль с ее глаз и губ, сказать слова утешения и увидеть радость в ее чертах, произнеся краткое: «Я позабочусь о тебе». Ведь никто никогда ей не говорил этого. И на обман она наверняка согласилась из страха снова быть отвергнутой и ненужной.
«Тогда я смог бы ее увезти, – размышлял Валиант. – Укрыть ото всех. Отогреть ее сердце, приручить. Показать, что она. не безразлична. Что она может быть смыслом жизни.
Моей жизни... Я буду просить за нее, – внезапно для самого себя решил Валиант, позабыв о своих разногласиях с семейством Уорвик. Это решение пришло к нему внезапно, но оформилось четко, он с облегчение вздохнул, самому себе признаваясь, что Ивон нравится ему, что она заняла все его мысли, чувства, и ее прекрасные глаза тревожат его покой. – Я объясню королю все, что увидел там, в этом поганом гнезде. Они заставили ее, принудили, запугали и забили – должен же король понять страх невинной беззащитной слабой женщины? Я сам понесу наказание за нее, если понадобится. Король суров, но справедлив. Меня он пощадит. Не убьет. А если он сохранит мне жизнь, то значит, сохранит все. Я смогу вылечиться и предложить Ивон себя. Свою жизнь, свою. любовь, – по лбу Валианта скатилась струйка пота. Признаваться самому себе, что влюблен в королевскую невесту, в проклятую ветвь рода Уорвиков, было непривычно, мучительно. Все равно, что дать себе язык вырезать! – Я не дам ее в обиду. Она особенная. Она должна мне принадлежать, я смогу заслужить ее внимание, ее благосклонность! Что она там видела, в своем доме. Какие там у нее были перспективы, дома-то? Никаких. Кто там ею интересовался? Никто. А я попытаюсь заслужить ее доверие! Должна же она что-то чувствовать?! Хотя бы благодарность. для начала неплохо бы и благодарность!»